Волчица для императора чудовищ
Шрифт:
Когда тот, что побрезговал, вышел, мужчина, сейчас уже не в доспехах, а скорее в коже, подошёл ко мне и осторожно предложил:
– Леди позволит отнести её в купальню?
Я сделала шаг, но поскользнулась, и воин подхватил меня на руки прежде, чем я испачкалась ещё больше. Это было унизительно, но я была благодарна, что он не стал спрашивать и смотреть на меня так, как смотрел другой.
Рафаэль пришёл, когда молчаливая девушка в сером платье успела помочь мне помыться после сна и переодела в то, что назвала халатом. Я сидела
Он молча присел на краешек кровати.
– А ты… красивая, - как-то хрипло сказал Рафаэль, и я подняла на него взгляд. – Ещё в купальне хотел тебе это сказать, но ты засыпала.
– Это?.. – я обвела рукой комнату.
– Императорский дворец Талеры, конкретно – мои покои, - он улыбнулся. – Не переживай, у тебя будут свои, но пока о твоём присутствии во дворце никто не знает.
– А девушка и ваши воины?
Он хмыкнул:
– Если они проболтаются о девушке в моих покоях, то тебя примут за очередную любовницу, а если я поселю тебя сразу в отдельные комнаты, то привлеку внимание раньше времени.
Не могла сказать, что понимала всё, но кивнула, принимая пояснения.
– Что дальше? – спросила я, радуясь выработанному за три месяца общения с белыми магами и стаей умению, когда надо, пытаться оставаться спокойной.
– Дальше, - Рафаэль посмотрел на меня крайне внимательно, - мы выясним, с чем работать. Ты умеешь писать?
Я помотала головой.
– Читать?
То же действие.
– Очевидно, но следовало уточнить на всякий случай, - кивнул своим мыслям Рафаэль. – Считай, твои три недели этого месяца начались с сегодняшнего дня. Ты сможешь вернуться к своим по их истечении. Сумеешь объяснить причины своего отсутствия?
Было бы проще, если бы он отпустил меня сейчас, чтобы я за неделю придумала оправдания, но… я сама пошла на эту сделку. Учитывая то, что я ушла по своей воле, в лагере могут предположить, что я либо попала в плен, либо умерла. Брат, зная меня, вполне может подумать, что я просто отлучилась по своим делам: охотиться, изучать местность и прочее… Вожаку я сумею объяснить что-то. Главное, чтобы…
– Вы переместили лагерь? Или защитили так, чтобы стая его не нашла?
– Об этом можешь не беспокоиться, - кивнул он.
Что ж, это его воины. Если он уверен, то я… справлюсь. Испытание на пути к свободе.
– Где я должна буду находиться эти три недели? И что делать?
Рафаэль вдруг протянул руку и, как маленькую, ущипнул меня за щёку. Теперь такую мягкую и чистую, что принц не выказывал неприязни. Впрочем, брюнет и до этого её не выказывал, хотя и знатен. Но… я буду думать об этом не сегодня.
– В моих покоях, - весело заявил брат Арланы. – Что ж, кажется, мне вновь придётся учить девушку грамоте! И танцам. Интересно, обучать тебя будет труднее, чем Арлану в период её детства? Поверь, никому не нравилось обучать мою бойкую сестрицу.
Длинные серьги из белого золота, изображающие звёзды и полумесяцы, словно заключили в себя лунный свет. Золотые листья широкого браслета были такой тонкой работы, что я видела каждую их прожилку, а бриллиант на одном из листьев,подражал капельке росы. Рубиновые камни кольца, сверкавшего на пальце другой руки, походили на лепестки роз. Мои каштановые волосы сейчас были заплетены в тугие две косы, сходящиеся в одну и завёрнутую в пучок на затылке. Тело затянули в серебристое платье, золотые нити корсета которого вырисовывали розы и искры. Лицо прикрыто золотистой маской, посверкивающей маленькими камешками.
– Она обязательна? – я потянулась пальцами к маске, неудобно ощущавшейся на лице. Весь наряд был до крайности непривычен и неудобен, но маска меня раздражала больше всего. Если не брать её в расчёт, то… и не скажешь, что перед зеркалом стоит простолюдинка.
– Ты должна чувствовать её, как часть кожи, когда вернёшься, - Рафаэль, подошедший со спины, перехватил мою руку и опустил вниз. – Я проведу тебя на бал-маскарад, и тебе следует научиться носить как платья и украшения, так и её.
Я вздохнула и ещё раз оглядела себя в огромном зеркале гардеробной Его Высочества. От вида перехватывало дыхание, и даже глаза, когда-то серые, а после превращения в волка хищно-жёлтые, казались привлекательными и чарующими.
– Сегодня мы будем заниматься в таком виде? – обречённо спросила я. Прошло уже две недели из отведённых Рафаэлю в этом месяце, и каждый день прошедшего срока я проводила в его покоях в обществе детских книжек, его, временами двух воинов и одной служанки. Носила платья из красивой ткани, к которой поначалу прикасаться даже боялась. Мягкие туфли. Изучала украшения, запоминала, как выглядит белое, красное и другое золото, серебро, изумруды, сапфиры, рубины и другие драгоценные камни. Ела пищу, что таяла на языке, с использованием дорогих столовых приборов, которые также приходилось запоминать и изучать, какими есть определённую еду. Не могу сказать, что преуспела в этих глупостях. Постоянно казалось, что я не на месте, что это всё не нужно, что еда необходима голодающим, а они усложняют себе жизнь, выбирая что и чем им есть, но… меня связывала сделка. А ещё мне было… крайне приятно носить дорогие одежды и смотреть на себя в зеркало. Чувствовать себя… красивой? И… прикасаться к красивому. Изучать. Узнавать новые слова.
Было и другое, что мне понравилось. Буквы. Кто бы мог подумать, что их всего тридцать три? Я неплохо умела считать, этому брат научился от наших покойных родителей и сумел научить меня. Мы не читали и не писали, но знали цифры и умели их складывать и вычитать. Брат говорил, что молодые родители когда-то работали на богатого купца.
Так вот… Тридцать три буквы образовывали всё то огромное множество слов, которые я знала, и ещё большее число тех, что я не знала! Я с благоговением наблюдала, как Рафаэль выводит мне их на листке бумаги, а меня просит повторить, произнося буквы вслух, чтобы их звучание отложилось в моей голове вместе с их видом и движением руки при написании. Я оставляла на бумаге кляксы. Рафаэль то и дело поправлял мою руку и силой удерживал прямой спину, накрыв её в нужном месте горячей ладонью. Но буквы… мне нравились.
– Да, - он подставил мне локоть. Я уже запомнила, что должна положить свою руку и позволить сопровождать меня.
– Мы ведь сначала будем писать буквы? – с надеждой спросила я.
– Ты уже запомнила все тридцать три?
Я закивала. Он попросил меня перечислить их в алфавитном порядке, а после, когда мы сели за стол, написать каждую на листке бумаги. Перо в моих руках подрагивало, но я протянула ему листок с моими корявенькими линиями. Мне хотелось, чтобы они стали такими же плавными, как у него.