Волчица и пряности
Шрифт:
Лоуренс же чувствовал, что его собственное лицо абсолютно неподвижно.
Рука, натягивающая тетиву, подрагивала от напряжения.
Амати тем временем продолжал:
– А это означает, что…
Лоуренс, однако, опередил его, выпустив наконец стрелу.
– Господин Амати, я вызываю тебя на поединок.
Уголки губ рыботорговца поползли вверх.
Это, несомненно, была улыбка настоящего торговца.
Слова, вылетевшие изо рта торговца, однако, были таковы:
– Это едва ли может считаться поединком, не так ли? Условия так называемого
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь не собираешься заключить эту сделку, не написав долговую расписку, верно? Я имею в виду вот что: может ли эта расписка быть передана кому-то еще?
Сделки, включающие в себя покупку и продажу в долг, были широко распространены повсюду, за исключением самых дальних краев.
Разумеется, долговые расписки также использовались повсеместно.
– Если бы я предложил сделку с таким серьезным ограничением, вряд ли ты согласился бы, верно? – сказал Лоуренс. – Ведь риск был бы слишком велик.
– Вот именно. Даже если цена пирита к завтрашнему вечеру упадет, как ты, господин Лоуренс, предсказываешь, я продам пирит где-то в середине дня, когда цена вырастет до нужной мне величины. Если бы я не мог продавать пирит в это время, я бы сомневался, стоит ли соглашаться на эту сделку. Но если ты готов согласиться дать мне такую возможность, едва ли наши шансы в этой сделке будут равны.
Лоуренс слушал в молчании. Амати продолжил:
– Это было бы слишком несправедливо по отношению к тебе, господин Лоуренс, ведь мне, чтобы достичь цели, требуется лишь незначительное увеличение цены. Кроме того, чтобы защитить мои интересы, я не соглашусь заключать и такую сделку, которая была бы в твою пользу.
Иными словами, каковы бы ни были условия сделки, заключать ее Амати не хотел.
Однако настоящий торговец не отказывается от своих планов из-за простого «нет».
Лоуренс твердо возразил:
– Если смотреть только на эту сделку, то, что ты сказал, возможно, и верно. Однако если ты взглянешь чуть шире, то поймешь, что такая несправедливость как раз справедлива.
– …В каком смысле?..
– В таком смысле, что Хоро может взять и разорвать брачный договор. У тебя ведь есть копия, верно?
Амати остолбенело взирал на Лоуренса.
– Даже если ты выплатишь мне долг в тысячу серебряных монет, ты не сможешь полностью избавиться от риска, что Хоро просто покачает головой, и ты останешься ни с чем. По сравнению с этим риском небольшая доля несправедливости по отношению ко мне, которую эта сделка в себе таит, – просто ничто, - продолжил Лоуренс.
Тем временем по лицу Амати расплылась широкая улыбка, и он, хмыкнув, ответил:
– Ха! Не думаю, что это должно тебя волновать. Я слышал, вы двое серьезно поссорились.
Лоуренс ощутил, как по всему его телу расходится волна жара, словно в спину ему воткнули докрасна раскаленный железный прут. И все же, собрав все силы и весь свой опыт торговца, он нанес ответный удар, прежде чем все его чувства отразились на лице:
– За время наших странствий Хоро часто рыдала у меня на руках.
После этих слов Лоуренса Амати первым не смог сдержать эмоций.
Лицо его, по-прежнему слабо улыбающееся, внезапно застыло. Затем он начал с шумом втягивать в себя воздух.
– Хоро очень милая, когда плачет; жалко, что у нее такой упрямый и неподатливый характер. Она частенько делает совсем не то, что подсказывают ее чувства. Другими словами…
– Я принимаю сделку!
Амати резко перебил Лоуренса; сейчас он походил на рыцаря, принимающего вызов на бой.
– Я принимаю сделку, которую ты предложил!
– Тебя это действительно устраивает?
– Ни слова больше, я принимаю! Я… я волновался прежде, что, если я заберу у тебя все, это будет для тебя чересчур сурово, потому и говорил то, что говорил. Но раз ты сам так настаиваешь – будь по-твоему. Раз так, я отберу все твое состояние и вообще все, что у тебя есть.
Лицо Амати было багровым от ярости.
Как мог Лоуренс не ответить улыбкой?
То была улыбка охотника, открывающего поставленную им ловушку, чтобы достать оттуда добычу. Протянув правую руку, он еще раз спросил:
– Желаешь ли ты заключить сделку?
– Даже не сомневайся!
Две руки стиснули друг друга, и каждая из этих рук стремилась отобрать сокровище у другой.
– В таком случае давай подпишем договор немедленно, - подвел итог сохранивший холодную голову Лоуренс.
С учетом того, где и когда должна была состояться сделка, можно было сказать, что обе стороны находятся в равных условиях. Пожалуй, Амати был в чуть менее выгодном положении.
Сознавал ли это Амати? Скорее всего, нет, и именно поэтому он и согласился заключить сделку.
Однако даже если он осознает это сейчас, будет уже поздно.
Позаимствовав у трактирщика бумагу и перо, Лоуренс и Амати тут же, на месте составили договор.
Поскольку прямо сейчас Амати не мог выложить пятьсот Тренни монетами, Лоуренс согласился принять вместо недостающих двух сотен монет трех лошадей. По уговору Амати должен был передать деньги завтра утром, когда колокол возвестит об открытии рынка, а лошадей – завтра вечером.
Если верить сведениям, что сообщила Хоро, у Амати было двести монет Тренни, еще на триста монет пирита и на двести монет собственности, которую он мог быстро продать.
В реальности на руках у него оказалось на сто монет Тренни больше, но, судя по тому, что он заменил тремя лошадьми недостающие деньги, скорее всего, эти три лошади и были «собственностью, которую можно быстро продать».
В таком случае у Амати теперь было пирита на восемьсот монет Тренни. Это значило, что если цена пирита вырастет на четверть, он сможет собрать тысячу монет. А если у него было больше пирита, чем сообщила Хоро, то и меньшего прироста цены будет достаточно.