Волчица и пряности
Шрифт:
Разумеется, Нора держалась прямо позади стада без малейших усилий. В общем, положение было такое: стадо бежало впереди, Нора шла следом, а уже сзади ехала повозка Лоуренса.
– Энек.
Едва Нора позвала его по имени, черный пастуший пес Энек помчался к ней, словно стрела с наконечником из черного пламени, и принялся радостно прыгать вокруг нее в ожидании команды. Затем Нора качнула колокольчиком на конце посоха, и Энек тотчас ветром понесся к голове стада.
Лоуренс, конечно, не умел оценивать на глаз мастерство
Однако Энек выглядел довольно старым, тогда как Норе было на вид не больше семнадцати-восемнадцати лет. Лоуренс предполагал, что отец Норы был пастухом, и пастуший пес достался ей по наследству.
Любопытство, являющееся неотъемлемой чертой любого торговца, было написано у Лоуренса на лице.
– Нора.
– Да?
– Скажи, ты давно занимаешься пастушеством?
Дождавшись, когда Лоуренс договорит, Нора подняла посох и один раз звякнула колокольчиком. Затем она замедлила шаг и подошла к правому боку повозки.
Сидящая на козлах слева Хоро глубоко спала.
– Всего четыре года, - ответила Нора.
Человеку, пожелавшему стать пастухом, нужно было хорошенько запомнить всего лишь пастушеские песнопения и танцы, а также несколько молитв о безопасной дороге. Поэтому частенько совсем юный пастух уже имел за плечами десятилетний опыт.
Посох и пастуший пес были необязательны: любой человек, способный хлестнуть овцу по заду хворостиной и направить ее вперед, мог стать хорошим пастухом.
– А этот пастуший пес... э... Энек, ты сама его вырастила?
– Нет, я его нашла.
Такого ответа Лоуренс не ожидал. Искусный пастуший пес был истинным богатством пастуха, и ни один пастух не позволил бы своему псу потеряться.
Он нашел лишь одно возможное объяснение: предыдущий владелец почему-то перестал заниматься пастушеством и оставил пса.
– Я стала пастушкой уже после того, как подобрала Энека.
– А до того? – не удержался Лоуренс.
– Я помогала в богадельне при монастыре, и мне было дозволено там же жить.
Лоуренс чувствовал, что лезть в чью-то личную жизнь неправильно; однако Нора вовсе не выглядела недовольной и отвечала довольно откровенно. Возможно, из-за того, что пастушки встречались очень редко, она уже привыкла, что ее расспрашивают о себе.
Прежде Нора жила в богадельне – это значило, что у нее не было ни семьи, ни денег. И все же она стала искусной пастушкой. Похоже, небеса не забывали одарять людей удачей.
– Когда я жила в богадельне, я все время мечтала, что у меня будет собственная работа, - произнесла Нора. – И мне действительно очень повезло, что я нашла Энека.
– Должно быть, ты смогла встретить Энека, потому что каждый день искренне молилась.
– Да, я тоже уверена, что моя встреча с Энеком – это судьба, назначенная мне небесами.
Нора качнула посохом, издав мелодичный звон, и Энек тотчас подбежал к ней.
Едва быстрый топоток лап Энека достиг ушей Лоуренса, Хоро чуть дернулась и прижалась к Лоуренсу. Некогда Хоро заявила, что чувствует приближение волков даже во сне. Похоже, то была правда.
– Землю, на которой стояла богадельня, обманом захватили торговцы, и я совершенно не знала, что мне делать дальше. Именно тогда я и нашла Энека.
Слова Норы вызвали у Лоуренса смутное раздражение, – он ведь и сам был торговцем, – но он не мог не признать, что такие вещи происходят довольно часто.
– Когда я его нашла, он был весь израненный, на него смотреть было страшно, - продолжила Нора.
– На него напали волки?
Лоуренс почувствовал, как Хоро шевельнулась. Возможно, она лишь притворяется спящей, мелькнуло у него в голове.
– Нет, думаю, то были разбойники или наемники... потому что никаких волков в тех краях не было. Энек тогда лежал, свернувшись, у подножия холма, и в зубах у него был этот посох.
– Понятно.
Нора погладила Энеку шею; тот радостно гавкнул.
Энек явно был не единственным, кто в те дни находился между жизнью и смертью у подножия холма. Все те, кого вышвырнули из богадельни, были почти наверное обречены на голодную смерть. Между человеком и псом, вместе прошедшими и пережившими те испытания, несомненно, образовалась связь, разорвать которую совсем непросто.
Кроме того, пастушество было занятием тяжелым и одиноким. Вполне естественно, что Нора была рада возможности говорить с Энеком.
По крайней мере, с псом говорить куда приятнее, чем с бесчувственной лошадью, подумалось Лоуренсу.
– Однако я впервые в жизни встретил пастуха, желающего охранять кого-то в пути, - произнес он.
– Э?
– Обычно пастухи такими вещами не занимаются, верно? – улыбнувшись, пояснил Лоуренс. На лице Норы тут же отразилось смущение, и она застенчиво опустила голову.
– На самом деле...
– Хмм?
– На самом деле мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.
Похоже, то, как она стискивает свой длинный – выше ее роста – посох, является чем-то вроде привычки.
Лоуренс понял, какие чувства скрывались за словами Норы.
Если не считать горожан, очень немногие из людей были не подвластны чувству одиночества.
– Но это лишь одна из причин.
Лицо Норы просветлело, и, подняв голову и взглянув вперед, она продолжила:
– Я хочу стать портнихой и придумывать новые одежды.
– О, так ты зарабатываешь деньги, чтобы вступить в гильдию?
При этих словах Нора явно смутилась. Похоже, ей казалось, что, поскольку она не торговец, то, если она заговорит о деньгах, на нее будут смотреть как на невежу.