Волчица лунного князя
Шрифт:
— На чём выехали? Разве тут есть автомобили?
Ариан фыркает. Хитро на меня смотрит. Ага, значит, ещё одно издевательство над бедной несчастной жрицей. Изверги!
Мы успеваем спуститься с возвышенности лунного трона, когда на поле перед ней вспыхивают жёлтые огоньки. Они приближаются, мечутся из стороны в сторону. Ветер доносит странные хриплые звуки. Пронзительный вой и повизгивания накрывают их, снова перемежаются топотом и хрипом.
— Позёры, — вздыхает Ариан и отставляет лапу.
На
Кажется, мне предстоит ехать на этом.
Впереди всех с чёрной розой в зубах скачет крупный с рыжинкой волчище. Лихо подскакивает, перекувыркивается в воздухе и приземляется передо мной нагим атлетически сложенным юношей. Глаза вспыхивают звериной зеленцой, он выхватывает из клыкастого рта розу и с поклоном протягивает мне.
Ну всё бы хорошо, не стой он передо мной абсолютно голым.
— Позвольте представиться: Василий, — рокочет он и пытается ухватить меня за руку.
Встопорщившаяся шерсть Ариана касается моих пальцев, он скалит зубы:
— Жрица неприкосновенна, пока сама не пожелает обратного.
— Ладно-ладно, лунный воин, — скалится в ответ Василий.
Волки за ним чуть не прыгают от нетерпения, смотрят на меня мерцающими глазищами, улыбаются. Выглядит это так, будто меня планируют сожрать.
Розу беру: цветок не виноват, что его дарит позёр. Пальцы натыкаются на слюну на стебле. С трудом сдерживаюсь, чтобы не обтереть руку о подол.
— Прошу, прекраснейшая, — Василий указывает на двуколку. — Этот скромный транспорт не достоин везти такую красоту, но всё же почти его своим… — Его холёное лицо приобретает задумчивое выражение. Видимо, он не может найти достойный эвфемизм части тела, которой я должна почтить сидение. — Своим прекрасным юным телом.
Кажется, будет весело.
Везут меня по полям и лесам с воем, рыком и улюлюканьем. Двуколку тянут пятеро хвостатых. Василий то с одной стороны подскакивает цветок полевой дать, то с другой подмигивает, всячески свою ловкость и резвость демонстрируя.
Ариан легко трусит и лавирует среди скачущих сородичей. Двуколка знай прыгает на ухабах, клацают мои несчастные зубы. Мне тревожно до тошноты. Да, я видела Ариана громадным волком, но сейчас вокруг полсотни крупных зубастых зверей, и кажется сомнительным, что он может со всеми совладать. Конечно, есть надежда на загадочную лунную силу, но…
Впиваясь в подлокотники, оглядываю мерцающие в лунном свете шкуры, мелькающие клыки. Я качусь на мохнатой волне всё глубже по дороге через лес, цепляющий фиолетовое небо ветками. Через поля и перелески. Через каменный мост на узкой речке.
Среди волков ищу взглядом Ариана. Где же? Где? Неужели его оттеснили, задержали, и теперь увозят меня в неизвестность?
Среди десятков пар глаз вспыхивают яркой светлой зеленью глаза чёрного волка. Его пытаются отжать от двуколки, то и дело перед носом взметается то один, то другой хвост, но Ариан удерживается в трёх шагах от меня. И выражение его морды не раздражённое, а какое-то даже весёлое, словно ему смешно, что стая так непочтительно пытается его подвинуть.
Мы мчимся по лугам. Впереди — частокол леса. Всё чаще на колдобинах клацают мои зубы. Резкий поворот — и впереди на холодном тёмном небе разливается жёлтый огонь. Воздух становится влажным, тут и там лежат хлопья тумана. Волки проносятся сквозь них, но не исчезают.
Двуколка снова выскакивает на дорогу, с завораживающей ловкостью волки вписываются в крутой поворот, умудряясь меня не перевернуть. Впереди — множество сияющих жёлто-красным домов. Странных, колыхающихся у основания, соединённых тропинками с перилами. Мы мчимся к ним. Вдруг понимаю: дома стоят на многочисленных тонких сваях, кривые дорожки сплетают их поверх воды — озера или реки.
Волки бегут, не сбавляя скорость. До боли впиваюсь в подлокотники. Раскрываю рот, но от страха не выдавливается ни звука. Стремительно надвигаются изогнутые крыши в чешуйчатой неровной черепице, перекрещенные на коньках резные волчьи головы.
Первые волки из сопровождающей меня ватаги вбегают на змеящуюся дорожку на сваях, скрипят под лапами брёвнышки настила. Эта жидкая конструкция стремительно приближается. Дорожка над мерцающей водой ровно в ширину двуколки.
«А что, если они решили меня угробить?» — холодею я, задыхаюсь от страха. Закрываюсь руками.
Двуколка звонко влетает на дорожку, мотается туда-сюда по хаотичным изгибам. Дрынь-дрынь-дрынь — звенит что-то в ней. Клац-клац-клац — щёлкают зубы на каждом брёвнышке.
Оглушительно воют волки. Двуколка резко тормозит, меня впечатывает в передок, запястья царапает о него. Тут же несколько рук хватают меня, рык, визг, крик.
Меня отпускают. Тишина.
Открываю глаза: двуколка стоит под навесом, передо мной на возвышении по-турецки сидит дед с выпученными глазами. Справа Ариан скалится на Васю. Вокруг — мужики голые накачанные.
— Т-тамара, приятно познакомиться, — краснея, бормочу я.
— Аристарх, — сипло отзывается дед. — Тоже очень… приятно.
Сзади с противным скрипом что-то плюхается в воду. Кажется, мохнатую ораву мостик не выдержал.
— Герасим, — перекрыв басом весёлый гомон стаи, темноглазый оборотень в накидке из медвежьей шкуры улыбается мне во все белоснежные клыкастые зубы. — Очень приятно.
Киваю, принимая очередное знакомство.
Выдержки старшего сына вожака не хватает, и он косится на Ариана. Возле меня на шкуре — они здесь заменяют стулья — тот лежит в позе сфинкса. Даже в полуприкрытых глазах есть что-то столь же отрешённо-вечное. И не скажешь, что полчаса назад он на всех чуть не кидался.