Волчица
Шрифт:
Молодые люди, посмотрев на это, не смогли сдержать улыбки.
Весь оставшийся день Вероника и Митя убирались в избушке, вернее, в избе. Домик оказался не таким уж маленьким, во всяком случае, не таким, каким его представлял себе Митька. В нем были две маленькие комнатки, отапливаемые одной печью, небольшие сени и хозяйственный отсек. Где предполагалось держать какую-нибудь живность. А сейчас там были стеллажи с инструментами. Стояли ведра, кадки и всякий хозяйственный скарб. С задней стороны домика был пристроен дровяной сарайчик. Дров там было прилично. Но на зиму надо было еще много напилить, чтобы хватило до весны.
– Как твой отец мог сотворить такое в одиночку? – удивился Митя.
– Он у меня был рукастый, и очень трудолюбивый. А потом… Судя по тому, что я узнала перед его смертью, он собирался, в случае
– Как староверы!
– Типа того!
– А ты была тут только один раз?
– Да. Сразу после смерти мамы. Отец не захотел оставлять меня так надолго одну. И мы пришли сюда вместе. Это была самая счастливая зима в моей жизни. Хотя я очень страдала по маме. Он тоже страдал, поэтому и пришел сюда. И хотел тут кое-что доделать. Я ему помогала. Нам было хорошо, – девушка замолчала и на глазах у нее показались слезы.
– Мне очень жаль, Вероника. Но он должен был знать, что рано или поздно его найдут. И жизнь, уже налаженная и счастливая превратится в ад. Зря он с этим золотом связался.
– Что еще может сказать будущий милиционер…
– Надо было его отдать. И его оставили бы в покое.
– Не оставили бы! Там было уже не все. Что-то он ведь реализовал. Стали бы требовать и это. А если бы не отдал, убили бы.
– Они и так его убили!
– Да. Ты прав. Убили. Вероника взяла ведро с водой и стала мыть пол в доме. Окна открыли, чтобы проветрить комнаты, выгнать спертый воздух. В дом ворвался свежий ветерок с запахами уже почти осенней листвы. Митька втащил в дом тележку, вытащил кадку с практически облетевшим фикусом, и спросил у Вероники:
– Ну, и куда ставить твое драгоценное дерево?
– Поставь к окну. Вид у него, конечно, теперь жалкий, но это самое дорогое дерево в мире!
Митька поставил кадку на деревянную табуретку, снял с почти голого дерева несколько травинок, отошел от него, критически осмотрел, и решил, что у Вероники слишком маниакальное отношение к этому огрызку, который раньше назывался фикусом…
Когда стемнело, и молодые люди после сытного ужина, сидя за столом, пили чай, а уставшие собаки мирно спали у печи, Митька вспомнил о письме участкового. Над столом висела керосиновая лампа и мягко освещала комнату, было уютно и тепло, страшно хотелось спать, но любопытство перебороло усталость.
– Давай прочтем письмо дяди Петра, – попросил Митька. – Ты так и не рассказала, что он там написал.
– Может, завтра? Еще постели стелить. Ты где будешь спать? В этой комнате или в дальней?
– Мне все равно. Не заговаривай мне зубы. Доставай письмо, прочтем и на боковую. Завтра снова много дел.
– Ну, давай, уговорил. Вероника достала письмо из рюкзака, куда она его убрала после купания, разгладила мятый листок бумаги, и начала читать:
« Милая Вероника, быть может, когда ты найдешь это письмо, меня уже не будет в живых. Прошу тебя, девочка, немедленно уходи с заимки. Возьми только свои вещи, остальное оставь. Бандиты знают, что золото находится в доме, и не оставят тебя в покое. Они найдут его и разделаются с тобой, так же, как с твоим отцом, и, думаю, со мной. Прости меня, я не хотел причинять зла ни тебе, ни твоему отцу, но на меня надавили и я сказал, кто унес золото. Это я тогда подслушал рассказ больного пахана, и тоже долго его искал. Ты, думаю, замечала это, но не могла понять, кто бывал в доме, когда вас с отцом там не было. Только недавно я догадался, где оно. На меня давят. Как только я им скажу, где оно запрятано, меня уберут. Даже блатные, не смогут мне помочь. Этот человек пока не принадлежит к преступному миру, но он жесток и беспощаден, бойся его. Знаю, что когда-нибудь он проколется и будет наказан, но пока берегись его, уходи, уходи, как можно быстрее. Посылаю к тебе Марту, пусть она останется с тобой, позаботься о ней, и прости меня, дурака старого!… Чуть ниже было написано – к тетке не ходи, тебя там ждут, Пётр».
– Ничего себе информация! – задумчиво проговорил Митька.
– Ну, да… Он написал мне то, что я уже знала. Ну, догадывалась…
– Вот и думай теперь, кто тот человек! – вздохнул Митька. – И как мы додумаемся, когда мы заныкались в глухой тайге!
– Он же ясно написал, что к тетке ходить нельзя! Выходит, я сломя голову, должна была бежать в неизвестном направлении?
– А вдруг он знал об этой избушке и проговорился бандитам?
– Нет. Об этой избушке не знал никто. Ни тетка, ни дядя Пётр. Только отец, и с позапрошлого года я. Я тоже молчала. Да и кому мне говорить-то? Батя мне тогда сказал, когда мы в первый раз сюда пришли – помни, дочь, только здесь твое убежище. Никто не должен знать об этом месте! А я ничего тогда не поняла. Думала это игра какая-то. Мне было-то 16 лет всего!
– А вдруг он сам проговорился, когда его пытали, перед смертью?
– Нет. Он не мог. Я в этом уверена. И Дядя Петро тоже не знал, что у нас есть этот домик в тайге. Про все остальные зимовья знал. А про этот ни одна душа не знала. Отец его долго строил, несколько лет. Ходил сюда один и по несколько недель пропадал. Уходил в тайгу, и видно, сюда заходил. Видишь, скарб тут весь есть, наверное, из других избушек все переносил потихоньку. Чтобы в случае опасности, сюда семью привести.
– А продукты откуда? Столько всего! И крупа, и чай, и соль с сахаром, – рассматривая содержимое железных банок на стеллажах, спросил Митька.
– Что-то он приносил раньше. И мы с ним в позапрошлом году сюда много принесли. Вдвое больше, чем нам надо. Вот и осталось. Но экономить придется. Охотиться будем, рыбу ловить. Не пропадем! – сказала Вероника.
– И сколько же нам тут сидеть? – испуганно смотря на девушку, спросил Митька?
– Ой, не знаю! Вообще ничего не знаю… И почему дядя Пётр не написал, кого бояться-то надо, кто тот человек, который бандитами заправляет?
– Да он вообще ничего не написал толком, только предупредил тебя, чтобы ты уходила, и что у тетки засада. Ну… И прощения перед смертью попросил. – Потом подумал, и спросил у Вероники, – а это точно он писал? Ты почерк его знаешь? Вдруг это бандиты маляву эту в ошейник к собаке запихнули и скоро тут будут. Проследили за ней…
– Ох, Митька, у тебя просто паранойя! Как они могли проследить за ней, когда она долго сама к заимке не подходила. Боялась, видно, их. Она их знала! А почерк, точно его. Видела я частенько, как он писал акты о задержании браконьеров. Во всяком случае, похож.
– Ну, попали мы с тобой! Теперь тут век куковать? А как же мой институт, родители? И дядька, наверное, с ума сходит!
– Небось, тайгу прочесывают! – засмеялась Вероника. – Это точно, попали мы с тобой в засаду и это совсем не смешно!
Митька посидел немного молча, будто что-то соображая, потом с любопытством взглянул на Веронику и спросил:
– А ты? Так и не нашла золото? Им оставила?
Вероника посмотрела на него долгим, и как Митьке показалось, слегка презрительным взглядом, и сказала:
– Пора спать. Особенно таким недогадливым будущим милиционерам!
Глава 13. ПОИСКИ
Куда они могли запропаститься? – думал Виктор. Он стоял возле сгоревшей дотла заимки. Разобрав сгоревший дом, эксперты установили, что во время пожара в доме никого не было. А это означало, что Вероника и Митя ушли из дома до пожара. Также было установлено, что подожгли дом не они, а бандиты. Следы, которые остались возле сгоревшего дома принадлежали не Митьке, и не Веронике. По размеру сапог выходило, что это Ржавый. Да и пальцы на сильно обгоревшей, но почему-то уцелевшей канистре соответствовали отпечаткам Ржавого. Виктор думал, зачем бандитам надо было жечь пустой дом? Кстати, возле дома, чуть поодаль, были найдены еще одни следы от мужских ботинок. И несколько окурков от сигарет, марки ЯВА. Виктор знал, что Митька не курит, Вероника тоже. А Ржавый наверняка курил более дешевые сигареты, если он вообще курил. Значит, пока Ржавый обливал бензином дом, кто-то стоял и наблюдал за этим. То, что ребята куда-то ушли, и с ними пока ничего дурного не случилось, он знал из записки племянника. Но вот куда они могли деться? Уже давно подали бы весточку, но никаких известий не было. Бандиты тоже, как сквозь землю провалились. Затаились где-то и сидят. А хуже того – может, ищут, также как и милиция, исчезнувших молодых людей. Виктор на днях заходил к тетке Вероники, но она сказала, что не получала ни писем, ни записок от племянницы и очень волнуется не погибла ли она. Женщина плакала, и Виктор видел, что она искренне переживает за Веронику. Во время разговора с Анной, Виктору показалось, что за дверью соседней комнаты кто-то стоит и подслушивает их разговор.