Волчицы из Машкуля
Шрифт:
— Остаться здесь! — воскликнул Куртен, делая вид, что он испугался еще больше, чем это было на самом деле. — А моя ферма? А моя добрая госпожа?
— Что до твоей фермы, то обещаю, что ты увидишь страны, где сможешь познакомиться с образцовыми фермами, а что до твоей доброй хозяйки, то я возьму на себя заботу достойно заменить ее.
— Но, мой добрый господин, к чему все это? Чем вызвано столь неожиданное решение взять меня с собой? Да у меня только от морского прилива голова пошла кругом!
— Это послужит тебе, мерзкий стручок, хорошим уроком за то, что ты хотел провести капитана «Молодого Карла».
— Скажите мне, достопочтенный капитан, чем же я вас оскорбил?
— Послушай, — произнес моряк, решивший прекратить их диалог, — ответь мне честно, и это будет твоим единственным шансом, что тебя не выбросят за борт на съедение акулам за тысячу льё отсюда. Кто послал тебя ко мне?
— Но я же сказал, — воскликнул Куртен, — баронесса де ла Ложери. И если я говорю, что являюсь ее арендатором, то это так же верно, как и то, что Бог един на небесах!
— В конце концов, — продолжал капитан, — если бы тебя послала баронесса де ла Ложери, она бы дала тебе что-то в качестве пароля: записку, письмо, клочок бумаги; если у тебя ничего такого нет, это означает, что тебя послал кто-то другой, а не она, и ты шпион, — в таком случае берегись! Если я прав, то поступлю с тобой как со шпионом.
— Ах! Бог мой! — вскричал Куртен, мрачнея на глазах. — Между тем я не заслуживаю подобных обвинений. Вот, держите письма, посланные на мой адрес, которые случайно оказались у меня в кармане, подтверждающие, что я действительно Куртен, вот моя перевязь мэра… Господи! Что же вам еще нужно, чтобы вы поверили моим словам?
— У тебя с собой перевязь мэра? — воскликнул капитан. — Ну, скажи-ка, чудак, как случилось, что, присягнув правительству, ты оказался сообщником человека, выступившего с оружием против законных властей и приговоренного к смертной казни?
— Эх! Мой дорогой господин, все потому, что я слишком предан своим хозяевам и ради них не выполнил своего долга. Надо вам сказать, что именно как мэру мне стало известно о том, что планируется нападение на вас этой ночью, и я предупредил баронессу де ла Ложери об опасности, которая вам угрожает. И тогда она мне сказала: «Возьми этот платок и отправляйся к капитану “Молодого Карла”».
— Она тебе сказала: «Возьми этот платок»?
— Да, клянусь честью, именно так она и сказала.
— Но где же платок, который она тебе дала?
— Он у меня в кармане.
— Эй, дубина, идиот, дурак, давай скорее сюда твой платок!
— Я должен вам его отдать?
— Да.
— О! Только и всего? Вот он!
И Куртен достал из кармана носовой платок.
— Ну, давай же скорее, сукин ты сын! — громогласно воскликнул капитан, вырывая из рук мэра платок и торопливым жестом проверяя, что три конца завязаны узелком.
— Но ты и скотина, — продолжил капитан, — разве баронесса де ла Ложери не сказала тебе отдать этот платок мне?
— Да, — ответил Куртен с самым простодушным видом.
— Так почему же ты мне его сразу не отдал?
— Господи, — отвечал Куртен, — потому что, когда я вступил на палубу и увидел, как вы сморкались с помощью пальцев, я подумал: «Слава Богу, раз капитан обходится пальцами, значит, ему не нужен носовой платок».
— А, — хмыкнул капитан, в раздумье почесывая затылок, — ты или очень большой ловкач, или непроходимый дурень. Во всяком случае, ты больше похож на дурака, и потому я буду к тебе относиться именно как к таковому. Ну, выкладывай теперь поподробнее, что тебя сюда привело и что тебе было велено мне передать.
— Вот, господин, слово в слово все, что сказала моя добрая госпожа…
— Говори же.
— «О! Куртен, — обратилась ко мне госпожа, — я могу тебе доверять, не правда ли?» — «И еще как!» — ответил я. «Мой сын, которого ты подобрал, выходил и с риском для жизни прятал в своем доме, должен был этой ночью бежать на борту шхуны “Молодой Карл”. Однако до меня дошли сведения, да и ты сейчас об этом говорил, что нас предали. И теперь у тебя времени хватит только на то, чтобы предупредить достопочтенного капитана и велеть ему не ждать моего сына, а поскорее сниматься с якоря, ибо этой ночью его должны арестовать за помощь в побеге политического преступника и еще за многие другие грешки».
Он сознательно закончил подготовленную заранее фразу такими словами, ибо, судя по внешности капитана «Молодого Карла», за ним, как предполагал метр Куртен, водилось немало темных дел.
Возможно, его предположения были верны, ибо моряк на какое-то время задумался.
— Иди за мной, — сказал он наконец Куртену.
Арендатор и не думал сопротивляться; капитан отвел его в свою каюту и запер дверь на два оборота ключа.
Несколько минут спустя сидевший в темной каюте Куртен — надо признать, весьма встревоженный тем, какой оборот принимали события, — услышал шум, доносившийся с палубы. Кто-то направлялся к каюте капитана.
Дверь распахнулась — капитан вошел первым, за ним следовал Жозеф Пико, последним вошел помощник капитана с фонарем в руках.
— Вот! — произнес хозяин «Молодого Карла». — Договоримся раз и навсегда. Попробуем разобраться в этом, как мне кажется, запутанном деле; если нам это не удастся, вас вышвырнут за борт! А для начала так попотчуют ремнями по спине, что самому черту станет тошно.
— Но, капитан, — заметил Куртен, — мне больше нечего вам добавить.
Пико вздрогнул, услышав голос арендатора; он еще не знал, что тот был на борту корабля.
Он шагнул вперед, чтобы убедиться, что перед ним находился его заклятый враг.
— Куртен! — воскликнул он. — Мэр Ла-Ложери! Все потеряно, капитан, если этот человек знает наш секрет!
— Кто же он такой? — спросил капитан.
— Предатель, шпион, негодяй!
— Черт возьми! — воскликнул капитан. — Не надо мне повторять сотню раз то, чему я и так бы поверил. У этого типа такой хитрый взгляд, что он не внушает мне доверия.
— Ах! — продолжал Жозеф Пико. — И вы не ошиблись! Во всем Реце вы не отыщете более отъявленного недоумка и обманщика, чем он!