Волчий договор
Шрифт:
«Они не вернулись. Пока что».
«Что происходит со мной?»
«Ничего. Не волнуйся. Я не позволю ничему случиться с тобой, пока я здесь».
Он хотел верить ей. Он знал, что она лгала, пытаясь заставить его чувствовать себя лучше. Он должен быть убит, брошен в Чёрное Пламя, оставлен гореть.
Но что, если ему суждено жить? Что тогда? Как он будет смотреть в лицо своей стае? Своим братьям? После колоссальной неудачи? Кем он будет теперь в стае?
Вкус поражения был новым для него, неожиданным, сырым.
«Как это могло произойти?» – Он мучился.
«Ты позволил ей выиграть».
Она знала.
Он не спорил.
В тот день мастера не приехали; его не проткнули ножом и не бросили в огонь. Тала помогла ему вернуться в логово. Жизнь шла, как прежде, до их побега.
Он не влюбиться в Талу, пока они не будут на другой стороне, пока они не станут свободными. Но позднее он думал, что, возможно, он уже любил её прежде. В тот день на арене, когда он был впервые повержен, когда он был близок к смерти, когда она вернула его к жизни.
Глава одиннадцатая
Малкольм заболел, а Лоусон радовался. Это означало, что они были на верном пути, Гончие приближались, а также, они были близки к обнаружению Окулюса. Они вернулись в Хантинг-Велли, спустя месяц после нападения. Когда они вышли из портала, то оказались на побережье городка штата Мэн. Они извлекли урок, оставаясь в Хантинг-Велли как можно дольше. Они вернулись в Огайо ночью после того, как узнали, что Артур, испугавшись нападения, сменил место жительства и переехал в пещеру. Лоусон думал, что это неплохая идея. По крайней мере, камни не горят. Они прожили там день, а на восходе солнца сорвались для своего предназначения, живот Малкольма был им путеводителем.
– Ты в порядке? – Спросил Лоусон, сидя в водительском кресле.
– Нет, остановись, – быстро проговорил Малкольм. Через минуту машина остановилась, Малкольм дёрнул дверь, и послышались ужасные извергающиеся шумы.
– Попытайся не испачкать здесь всё, хорошо? Потребовалось много времени, чтобы её достать, – сказал Лоусон. Он украл автомобиль, конечно, они никогда не представляли себе это иначе. Они должны будут оставить его через неделю или две, как только он начнёт вызывать подозрение.
Малкольм рассмеялся, и подшучивал над своим обедом, пока они выезжали с гравия. Он попытался не испачкать салон.
Рейф сочувствовал брату.
– Оставь это, оставь.
– Ты убиваешь его, ты знаешь, – сказал Эдон с пассажирского сиденья.
– Мак? – Спросил Лоусон, – ты уверен, что хочешь этого? Мы не против, – сказал он, хотя знал, что это ложь.
Малкольм также это знал.
– Я в порядке, – ответил он, вытирая рот рукавом. Он сел прямо.
– Не спускай глаз с дороги. Не волнуйся обо мне.
– Может, пристегнёшься? – Спросил Эдон. За окном было темно, Лоусон ехал со скоростью чуть более 90 миль/ч1 с выключенными фарами.
– Никто не возражает, если ты причинишь себе боль, но мы бы не хотели выбирать лобовое стекло из волос.
Лоусон проворчал. Он пристально глядел на бесконечно чёрный тротуар, никаких уличных фонарей, только тёмное небо и бесконечная дорога. Он ехал быстро, потому что считал это забавным. Он ездил с выключенными фарами, так легче разглядеть адских псов в темноте.
Окулюс не мог быть так далеко, теперь, когда Малкольму было настолько больно. Самый молодой лучше всех ощущал присутствие Гончих, его живот действовал, как тревога, что давало выйти на шаг вперёд своих преследователей.
После того, как они потеряли Талу, им казалось, что они потеряли и Лоусона. Его братья знали причину. Он с Талой никого не обманул. Лоусон закрылся, как Эдон после их спасения, если не хуже. Он не говорил, не ел, только существовал. Его сердце разрушилось. Это было пыткой, не знать, что с ней случилось. Была ли она убита, или Гончие оставили её в живых. Прошло только несколько недель с восемнадцатого лунного дня, когда это случилось с Ахрамин. Существовала небольшая надежда на спасение. Ад – бесконечен, Тала может быть, где угодно. Он никогда не найдёт её. Поскольку прошли дни, может, её уже нет в живых.
Она ушла, это случилось.
Прежде…
Несколькими днями ранее Малкольм проснулся от своего крика.
– Это он, я могу видеть его!
«Он» был Ромулом, конечно. Великое животное Ада было когда-то в их головах.
– Ты видел Ромула? Где? – Спрашивал Эдон с повышенным голосом.
– Как будто, он был на луне. – Сказал Малкольм. – Он говорил с кем-то.
– Окулюс, – осторожно сказал Эдон. Он объяснил, Тусклый Свет был маяком глома, тёмным огнём, которым пользовались волки тысячелетия назад, чтобы сообщать что-либо на далёкие расстояния. Другой мир пользовался этим, чтобы отслеживать стаи, бродящие во вселенной, но глаза многих были темны столетиями. Теперь, некоторые вспыхнули снова.
– Где? – Спросил Лоусон.
Малкольм закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться.
– Оно похоже на то место, где мы впервые появились. Тот открытый луг между холмами в долине.
– Окулюс. Лоусон чувствовал первую вспышку надежды.
– Я могу использовать его, я могу найти Талу. Он может показать мне, где она, где её держат.
– Нет!
Лоусон посмотрел на Эдона, словно на незнакомца.
– Нет?
Эдон впился в него взглядом.
– Если ты будешь использовать его, Ромул узнает, где мы! Разве ты не видишь? Ты подвергаешь нас опасности.
– Я не буду. Я могу сделать это. Я знаю, что могу. Я быстро, обещаю, ничего не произойдёт, – он не мог разочаровываться в этом. Тала могла быть ещё жива, если так, он не может оставить её, он должен помочь ей. Лоусон думал о ней, она – девушка с ярко-розовыми волосами, застенчивой улыбкой, поющая так мягко, когда занимается домашними делами; он может видеть её, лежащую с ним на кровати, чувствуя её сладкое дыхание на своей щеке.
– Эдон, пожалуйста, позволь мне сделать это, – попросил он. Лоусон знал Малкольма, Рейф будет на его стороне, а вот Эдона он должен убедить.