Волчий камень
Шрифт:
Гюнтер посмотрел вокруг, наслаждаясь произведенным на моряков эффектом, и, не желая выходить из роли, погрозил пальцем испанцу:
— Помни! Начну с тебя!
Удо, пытаясь подыгрывать командиру, делал страшные глаза и сипел низким голосом, полагая, что именно так говорят воины хозяина морей.
Алонсо втянул голову в плечи. Теперь он боялся даже взглянуть на Кюхельмана.
Гюнтер удовлетворенно кивнул и, превращаясь обратно в командира лодки, спокойно произнес:
— Все вниз, готовимся к погружению.
Вагнер перерезал веревки
Кюхельман еще раз погрозил пальцем Алонсо, нырнул вниз, с лязгом захлопнув люк.
Он обхватил перископ и развернул по курсу, выискивая застывшую на палубе фигуру испанца. Зашипел воздух, вытесняемый водой из балластных цистерн, лодка вздрогнула и начала погружаться. Гюнтер с улыбкой наблюдал, как Алонсо заметался по уходящей из-под ног палубе.
Лодка замерла на перископной глубине, над водой возвышался лишь стеклянный глаз.
Гюнтер наблюдал, как испанец, размахивая руками и поднимая тучу брызг, плывет в сторону острова. Течение подхватило его и потащило вдоль берега, унося на усыпанное огромными валунами правое побережье. Голова надолго исчезала под водой, и Гюнтер забеспокоился, что Алонсо может и не доплыть, особенно в таких огромных сапогах. Наконец испанец достал ногами дно и медленно побрел между камнями. Вышел из воды и, обессиленный, рухнул на песок.
Рассвет наступал с быстротой урагана, теперь были видны мельчайшие детали побережья. Гюнтер улыбнулся, оценив стойкость Алонсо, едва не утонувшего, но не сбросившего сапоги, и развернул перископ на вход в бухту. Ему показалось, что там произошло какое-то оживление, но какое именно, он не понял. Вращая резкость на окулярах, Гюнтер пытался рассмотреть причину своего беспокойства, и наконец понял, в чем дело. От скрытой в бухте каравеллы над утесом торчала лишь верхушка мачты. Теперь эта верхушка медленно двигалась к выходу из бухты. Вот показался бушприт с косым парусом, а за ним величественно вышло и само судно. На палубе кипела работа. Команда карабкалась на мачты и раскачивалась на вантах. Гюнтер еще раз залюбовался слаженными действиями моряков. Упали основные паруса, и каравелла, набирая скорость, устремилась на запад.
— Уходят, — произнес он, подзывая к окулярам старшего помощника.
— Да-а, — протянул Отто. — Недолго гостили. Но для нас это лучше, население острова будет по-сговорчивее. Для них эта каравелла — сила, мощь, оплот! Может возникнуть соблазн поиграть перед нами мышцами. И для нас не будет необходимости уничтожать такую красавицу.
— Да, парусник с полными парусами — это завораживает, — мечтательно произнес Гюнтер. Он вспомнил, как еще курсантом слушал свист ветра в вантах и прятался в тени парусов от обжигающего тропического солнца. — Жаль, что так и не рассмотрели названия. Наверняка что-нибудь воздушное и романтическое. Какое-нибудь прекрасное женское имя.
— Да вы романтик! — Отто с усмешкой посмотрел на него. — Вы растете в моих глазах.
— Срываюсь иногда, — смутился Гюнтер. — Давайте готовиться к высадке на берег. Вы подготовили команду?
— Да. Не знаю, все ли поверили. Молчат. Общая реакция — растерянность.
— А вы что хотели — ликования или научно-исторических споров?
Старпом промолчал. Гюнтер вновь развернул перископ в сторону Алонсо. Испанец, сидя на песке, поочередно задирал вверх ноги, выливая воду из сапог. Затем, покачиваясь, встал и скрылся в джунглях.
— Герр командир, вам завтрак в каюту принести?
Кюхельман оторвался от окуляров. За спиной стоял кок Дитрих. Одет он был в одни шорты, но с неизменным колпаком на голове.
— Давай в каюту. А чем угощаешь?
— Консервы, герр командир, и лимоны, — ответил с виноватым видом кок.
— Ничего, Дитрих. Скоро будут и мясо, и фрукты.
— Скорей бы, а то стыдно команде в глаза смотреть.
Кок переминался с ноги на ногу, не осмеливаясь задать вопрос. Наконец, решившись, спросил:
— Герр командир, старший помощник говорил странные вещи. Это правда?
— Похоже, что правда, хотя сам с трудом верю. Мы скоро высадимся на берег, а вот куда попадем? В мир шестнадцатого века или дурдом двадцатого, я затрудняюсь ответить.
Он опустил перископ и отправился в свою каюту, взглянул на хронометр. По местному времени сейчас было около шести утра.
«В такое время наносить визиты — дурной тон, — думал Гюнтер. — Выждать надо хотя бы часа три. Пока Алонсо проберется сквозь заросли в поселок и доложит о своих приключениях губернатору. Пока новость облетит и взбудоражит всех жителей. А потом, когда уляжется паника, и все свыкнутся с этой новостью, им потребуется время обдумать, как встречать и чем угощать дорогих гостей. Тут, пожалуй, и трех часов будет мало».
Время тянулось медленно. Моряки заглядывали в центральный пост, с ненавистью глядя на застывший хронометр. Наконец Кюхельман не выдержал и без пятнадцати минут девять поднял перископ понаблюдать, как хозяева острова готовятся к приему гостей.
Первое, что бросилось в глаза, — одинокая собака, бредущая по площади в поисках пищи. Не было толп народа на пристани, ожидающих явления чуда. Не было и праздничной суеты в ожидании дорогих гостей. Никто не гонялся за поросенком, чтобы подать его на стол, украсив пестрым гарниром.
Поселок будто вымер. Гюнтер уже решил, что испуганные жители ушли в джунгли. Но неожиданно дверь ближайшей к воде хибары распахнулась и на пороге появился, потягиваясь, ее обитатель. Он повернулся лицом к стене своего жилища и, недвусмысленно спустив штаны, приступил к обязательной утренней процедуре. Затем снова скрылся внутри, захлопнув дверь.
Гюнтер оглянулся в поисках Отто и, не заметив его, прорычал:
— Старпома ко мне, быстро!
— Я здесь, капитан, — мгновенно отозвался старший помощник, будто ожидал за переборкой.