Волчья хватка. Волчья хватка?2 (сборник)
Шрифт:
Сначала ему не понравилась высокая и сухая сосновая грива с заболоченными низинами с обеих сторон, затем он отыскал небольшой холм со старыми, в обхват, елями, но нигде поблизости не оказалось ни ручья, ни речки.
Ражный убеждал себя, что это не важно – не век же придется жить здесь, и одновременно чувствовал, как противится душа вотчинника, и шел дальше. Между тем достаточно рассвело, и он поднялся на возвышенное место, чтоб осмотреться и сориентироваться, однако заметил, что вся западная сторона леса затянута густым морозным туманом, так что не видно деревьев, хотя к югу он разреживался настолько, что на горизонте воздух уже был прозрачным. Ражный решил, что пар поднимается от незамерзшей речки, и направился через нагромождения бурелома в туманную сторону
Почти наугад Ражный прошел еще метров двести и вместе с сильным сердцебиением, словно от нехватки кислорода, вдруг ощутил, что, не желая того, без всякой помощи приближается к состоянию Правила и ноги уже отрываются от земли.
Он еще не до конца овладел Правилом, чтобы одним лишь усилием воли высвобождать солнечную энергию из костного мозга и достигать желаемого полета, а тут его приподнимало вверх, словно исчезло земное притяжение. И без всякого внутреннего напряжения!
Ражный двигался, едва касаясь земли, но реки все еще не было и, судя по тому, что шел все время на подъем, и быть не могло. Да и теперь неважно было, что там впереди, поскольку состояние полета, когда в любой миг можно было оттолкнуться от земли и взмыть выше деревьев, ощущая томительно-радостное, предоргазмовое состояние, затушевывало все остальные чувства и желания. Он едва сдерживался, чтобы не уйти в свободный полет: несмотря на восторг, в подсознании однако же оставался тайный сторожок, своеобразный якорь на канате, цепляющийся за дно, – слишком внезапно и без всякого труда досталось Правило. А за все, что дается легко, потом придется платить…
И еще в глаза бросилась странность: от густого и относительно теплого пара деревья на холоде должны бы закуржаветь от корня до вершины, но они стояли сухие и лишь кое-где виднелись примерзшие комья снега.
Ражный успел сделать еще несколько плавающих шагов в невесомости и неожиданно не ощутил, а увидел ветер! Никакого движения воздуха – хвоинка не трепыхнулась, легчайший иней не сдуло! – а туман вдруг понесло со стремительной силой, будто штормовым порывом, и в один миг окружающий лес высветлился, так что впереди открылись небо, чистое место и восходящее солнце!
И в тот же миг это чудное явление, этот видимый, но неосязаемый ветер сдул невесомость и отяжелил его, придавил к земле. От такой же внезапной перегрузки начали гнуться кости ног, исказилось и стало неуправляемым лицо…
При всем желании Ражный не успел бы сделать холостой выхлоп в пространство, ибо к этому следовало подготовиться, а неожиданное состояние Правила закончилось так же внезапно, как и началось, и хорошо, что он преодолел искушение взлететь над лесом.
Это был крайний и опасный переизбыток энергии, который мог в лучшем случае превратить его в пылающий белый факел, а в худшем – в буйствующего аракса, не способного выйти из состояния Правила. Но ничего подобного не произошло, поскольку в Вещерских лесах все было необычно – даже не потребовалось долгое «заземление». Космическая перегрузка как-то быстро стекла с него, и лишь ноги еще некоторое время оставались тяжелыми и малоподвижными. Ражный только сейчас увидел, что стоит на лесном берегу озера, точнее – какой-то водной, призрачной глади, от которой, как от чашки с кипятком, курится легкий парок. Скорее, машинально он сделал несколько шагов вперед и обнаружил, что стоит уже по колено в воде, но странной, не жидкой, а газообразной.
И в ней же стоят деревья, в ней лежит снег, зеленеющий мерзлый мох…
В следующую секунду, а время будто застопорилось, он вскинул тяжелую голову и замер: посередине этого озера поднимался остров – древняя дубовая роща на холме, а в ней – селение, точнее городок, сказочный град Китеж. Между толстых черных стволов деревьев просвечивались узорчатые домики-теремки и даже нечто подобное сторожевой башне, увенчанной сказочным кованым петухом. Эту пряничную идиллию, обустроенное, стилизованное пространство
Во всем чувствовалось время, такого не бывает в снах…
И все равно осталось чувство, что это видение, и длилось оно всего, может быть, секунд пять-семь, запечатленное зрением, как фотография. Потом от призрачного озера густо и сразу взметнулся пар и все погрузилось в белое, непроглядное марево.
И вместе с ним бездумное удивление, даже некоторый восторг перед чудесным враз сменились горечью, словно он вместо сахара хватил соли…
Скорее всего, это и было Сирое Урочище, почему-то открывшееся на восходе, – место, куда проникнуть могли только его обитатели.
Несмотря на то что еще минуту назад он с любопытством и страстью взирал на выплывший из неведомых глубин городок, сейчас Ражный ощутил резкое отторжение: хотелось бежать отсюда, к тому же мутный пар, кажется, совсем не содержал в себе кислорода и состоял из одного углекислого газа, поскольку он дышал, как загнанный конь, и начинала кружиться голова.
Ражный повернул назад и грузно побрел, хватаясь за деревья. Отвратительная тошнота подступила к горлу, бросало то в жар, то в озноб, и, сдерживая рвотные позывы, он хватал на ходу мерзлый снег, отчего-то казавшийся сладко-солоноватым, как кровь.
Легкое возвышенное состояние Правила все-таки не прошло так бесследно, как показалось вначале…
Пока он выходил из туманного облака, вымотался так, словно только что закончил тяжелейший поединок. Не выбирая места, Ражный скинул тулуп и повалился на снег, испытывая непроизвольное желание заземлиться. Вместе с обретением тверди под собой он ощутил резкий, болезненный приступ разочарования и недовольства собой: судьба давала ему возможность проникнуть в Урочище, а он дрогнул и повернул назад. Оставалось-то преодолеть каких-то полсотни метров!
Теперь вряд ли появится еще одна возможность заглянуть в будущее…
И одновременно с этими чувствами впервые за последние дни по-комариному назойливо зазвенела мысль, которую ему внушали все, от бренки до сороки – встать и уйти отсюда. В Валдайское Урочище к суженой, назад в свою вотчину или просто в мир, но ни на минуту не оставаться здесь, ибо вдова сказала справедливо – и не сыскать здесь ни покоя, ни счастья…
Будто пробуя силу соперника, он немного повозился с этой мыслью, испытал на излом, вспомнив о топоре и тулупе, – не поддавалась. Как на ристалище, прежде чем принять определенное решение, он сгруппировался, напрягся, воспарил нетопырем и замер над самим собой.
И узрел синюшно-желтые завихрения и разводья трусости. Они истекали, будто гной из раны, и, тяжелые, опадали брызгами на землю.
Будь это на земляном ковре, Ражный лежал бы на лопатках через минуту…
Он представил себе, как уходит из этих лесов в мир, где и в самом деле мог бы найти себе применение, и в тот же час ощутил, как вместе с этим уходит из жизни все, что поднимало его и несло с самого детства.
Подобное чувство он испытал однажды, когда еще служил в Средней Азии. Родовитые ханы и баи чувствовали приближение своего времени и, готовясь взять власть в своих кишлаках, городах и республиках, собирали банды и закупали оружие. Бригада спецназа, разбитая на группы по пять-семь человек, день и ночь моталась на вертолетах по горам и пескам, отыскивая схроны и склады, но более всего доставали не стычки и перестрелки с душманами и даже не орущие женщины аулов, окружавшие пограничников, как только приземлялись, а небывалая и непривычная русскому человеку жара, разъедающий кожу пот и отсутствие бани, а то и обыкновенной холодной воды, чтобы смыть с себя соль.