Волчья Лапа
Шрифт:
— Да-да-да, господин Маази никому не должен, — согласился господин Маази. И это явно было единственно ясным для него пунктом во всей истории. Потому что, когда госпожа Кеза, со своей стороны, объяснила ему намерения мальчиков, старый скряга снова пришел в сильное волнение.
— Пустить в сад господина Маази этих пятерых мальчишек?! Господи помилуй, они же слопают всю клубнику!
Госпожа Кеза возразила, что пятеро молодых людей любят, надо сказать, кильки пряного посола, но они — хвала господу! — не растут в саду господина Маази, так что относительно клубники господину Маази нечего беспокоиться. Кроме того,
— Но у меня в саду растет еще и сладкий горошек, — не мог успокоиться господин Маази.
Выяснилось, что пятеро молодых людей едят что угодно, только не сладкий горошек.
— Да-да, но что они умеют делать? — не сдавался господин Маази. И когда выяснилось, что господин Маази не может предложить работу, которую мальчишки не смогли бы выполнить, он выложил последний козырь.
— Ладно! — сказал господин Маази. — Я возьму их на пробу, если они мне пообещают, что ничего не съедят и не украдут, но ведь они еще дети, и я буду платить им по восемь сентов в час! Нет-нет-нет! — упредил он возмущение. — Никаких возражений! Или они будут получать по восемь сентов в час, или могут уходить.
Предложение господина Маази сразу спутало расчеты Красных муравьев. Но детям, даже настоящим работникам, всегда платили меньше, чем взрослым, как бы много и хорошо они ни трудились. И поэтому Красные муравьи не слишком возмутились этим предложением, хотя и были разгорячены переговорами. Работа все равно оставалась работой, а работники — работниками, хотя получали меньше. Но мальчишка, который работает, на голову, а то и больше, выше того, кто ничего не делает.
Они торговались отчаянно. Наконец, господину Маази это надоело и он сказал:
— Что ж, посмотрим, если они действительно хорошо, очень хорошо работают, может быть, господин Маази будет платить по десять сентов в час!
И Рогатка, как настоящий работяга, ударил с господином Маази по рукам.
Вслед за обуреваемым сомнениями и покачивающим головой господином Маази они пошли в сад.
5
Рогатка случайно поднялся на знаменный бастион и сразу же заметил противника. Вместе с сыновьями констебля были Рихард Мюльс и Хуго Ребане. Используя военную терминологию, их появление на улице Лаане можно было бы по всем признакам назвать разведкой. Очевидно, войско сыновей констебля не имело опытного разведчика, а может быть, они просто слишком волновались или оказался виноват в том безветренный полдень, но знамени на крепости Красных муравьев — хотя с улицы его должно было быть видно — они еще не заметили.
Красные муравьи собрались на валу крепости и молча смотрели поверх кустов. Неприятель двигался гуськом по улице, то и дело оглядываясь. Затем войско сыновей констебля сбилось в кучу, сблизив головы, посоветовалось о чем-то и двинулось дальше.
— Слепые, как кроты! — прошептал Рогатка.
Красные муравьи молчали, но их хриплое дыхание выдавало волнение. Хотя противник уже исчез из виду, они все еще продолжали стоять на ралу крепости.
— Действительно, шутники! — заметил теперь и Луи с облегчением. Волнение начало утихать. И хотя военных действий в полном смысле слова не было — Красные муравьи лишь выставили напоказ врагу свои головы, осененные знаменем, — они единодушно считали случившееся своей первой битвой и победой.
— Знамя следовало бы спустить пониже, чтобы они не учуяли, что это наша крепость, — заметил Луи.
— Какой был смысл строить крепость, если станем прятать ее от врага! — разъярился Волчья Лапа. — И что это за знамя, которое не развевается на ветру, а стоит в углу. И что это за сражение?
— Не вопи на других, если у самого соображения маловато, — защищался Луи. — Если они пронюхают про нашу крепость, то будут постоянно торчать здесь. Интересно, кто тогда сможет все время охранять крепость, оборонять ее от них? А если крепость падет, нам тоже крышка. Их победа и наш позор и все такое. А если они про нашу крепость не узнают и мы заключим перемирие…
— Перемирие?! Мы будем защищать крепость до последней капли крови! — заявил Волчья Лапа. — И даже если крепости суждено будет пасть, захватить наше знамя им не удастся. Там, где наше знамя, там — победа! Неужели ты не понимаешь?!
В этот спор втянулись и остальные. Потому что никому из мальчишек раньше не могло и присниться, сколько забот и хлопот принесет им эта война. Если до сих пор они носили знамя с собой, то с крепостью поступить так было невозможно. Но и просто оставлять знамя в крепости на милость небес тоже не годилось. Прав был Луи, прав был и Волчья Лапа. Решение зависело от атамана.
— С этого момента знамя остается в крепости, только в боевые походы будем брать его с собой, — сказал атаман. — А у знамени назначим часовых. Каждый из нас будет дежурить один день по очереди. Так что — кинем жребий.
— Ребята, они возвращаются! — воскликнул Рогатка сверху.
Очевидно, то, что Красных муравьев не было видно, придало противнику смелости или он уже стал привыкать к возможным опасностям военных походов. Во всяком случае, войско констеблевых сыновей двигалось по улице не молча и гуськом, как раньше, а шумной ватагой, правда, при этом бдительно поглядывая по сторонам.
Теперь-то они и увидели знамя. Подняв ладони козырьком к глазам, глядели они поверх кустарника, залитого солнечным сиянием, затем сбились в кучу и двинулись вперед.
От волнения у Красных муравьев снова захватило дух. Опытные солдаты оставили бы теперь на бастионе лишь одного наблюдателя, а сами спустились бы в крепость, достали бы из тайников необходимые боеприпасы, разложили бы их удобно под руками и провели бы срочный военный совет. Красные муравьи этого не сделали. Они все продолжали оставаться на бруствере и с огромным интересом смотрели туда, откуда довольно скоро должен был появиться пока скрытый кустами противник.
Минуты ожидания были долгими и напряженными. Наступающих не было ни видно, ни слышно.
И все же противник выдал себя — причиной тому послужила ерундовая сухая можжевеловая игла. Возможно, она попала в туфлю Мейнхарда тогда, когда он пробирался мимо одного из кустов. Теперь, когда он, подкрадываясь, встал на одну ногу, иголка больно впилась между пальцами. Мейнхард потерял равновесие и грохнулся в кусты.
Стало ясно, что противник предусмотрительно обошел крепость и теперь приближается с тыла.