Волчья мельница
Шрифт:
Работники бумажной мельницы первыми испытали на себе благоприятное воздействие ее снадобий. Ушибленный палец Клер врачевала мазью из окопника лекарственного, на место ожога наносила истолченные в козьем молоке цветки коровяка.
Зима всегда казалась ей слишком длинной. Вот и сейчас Клер думала о том, что скоро в растениях снова двинется сок и набухнут почки. Проходя по снегу, поскрипывающему у нее под ногами, она вспоминала, какие растения и цветы растут в этом вот конкретном месте и на этом склоне, где земля поплотнее. Так, в задумчивости, она дошла до утеса.
Огромная каменная глыба, похожая на крепостные стены, насчитывала
Ортанс с Коленом мыслили прозаичнее: что водоплавающие птицы нашли там удобное убежище от лис, куниц и барсуков. Доказательством тому были регулярные набеги этих мелких хищников на окрестные курятники.
Клер, скрестив пальцы, всматривалась во входное отверстие одной из пещер, когда злобный лай заставил ее замереть на месте.
– Моиз!
Где-то рядом крикнул мужчина, послышались какие-то щелчки… Клер уже ни о чем не думала, она действовала по наитию. Подхватив юбки, стала быстро взбираться по склону туда, где, как она знала, было пологое место и откуда доносился шум.
– Моиз! Моиз, ко мне! На кого ты лаешь?
Выставив перед собой трость, девушка замерла – такой неожиданной была открывшаяся ей картина. В свете стоящего на земле фонаря она разглядела мужчину, который целился в ее пса. Моиз стоял в паре шагов от него, скаля жалкие остатки своих зубов. Старый пес был крупным, и лай его, перемежающийся с рычанием, звучал грозно.
Мужчина заметил Клер и крикнул:
– Назад, мадемуазель! Этот пес бешеный!
По пряди золотистых волос, выбившейся из-под широкополой шляпы с фазаньим пером, Клер узнала Фредерика Жиро. Ну конечно! Это круглый год смуглое лицо с прямым носом, эти зеленые миндалевидные глаза, чье колдовство ей уже довелось испытать…
В иных обстоятельствах она бы оробела. Но момент был критический, и девушка смело заявила:
– Мсье, это мой пес, и он не бешеный. Пожалуйста, не стреляйте! Сейчас я его успокою. Он просто вас испугался.
Юноша в раздражении топнул ногой.
– Отойдите бога ради! Там, чуть дальше, волк!
У Клер задрожали колени. Но перед глазами у нее стоял только Моиз – с окровавленной пастью и рычащий как никогда прежде.
– Мсье, сжальтесь! Не стреляйте! Где мой отец? Он не позволит вам застрелить моего Моиза. Я – дочка Колена Руа!
– Черт возьми, я знаю, кто вы! – зло отвечал Фредерик Жиро. – Я не слепой.
Тому, что случилось дальше, было суждено глубоко ранить сердце девушки и на многие годы омрачить ее воспоминания. Долго она будет помнить эту сцену с неизменным ощущением собственной ранимости, беспомощности и сожалением, что она – не сильный мужчина и в руках у нее нет ружья.
Фредерик спустил курок. Эхо выстрела прокатилось по долине. Пуля угодила Моизу в грудь. Пес взвизгнул, словно от изумления, и повалился на бок. Лапы его задергались, дыхание стало надрывным, хриплым. Вторая пуля настигла нечто серое, затаившееся в чашеобразном углублении в горе, почти скрытом горкой сухой земли.
– О нет! – прошептала потрясенная Клер.
У волчицы был раскроен череп. Она упала и
– Надо же, как вы чувствительны, мадемуазель! – услышала она низкий голос Фредерика. – Вам нечего делать в долине с наступлением ночи. Охота – дело мужское.
Клер вытерла рот тыльной стороной руки. От потрясения она немного оправилась и теперь хотела одного – наброситься на это чудовище в кожаных сапогах и бить его, бить, бить…
– Теперь вы довольны? – едко спросила она.
Девушка задыхалась, сдерживая слезы. Фредерик же закинул ружье на плечо и, усмехнувшись, подобрал с земли фонарь.
– Пришлю кого-нибудь из прислуги отрезать у волка лапу. За это назначена награда, пусть получит. А вы, Клер, возвращайтесь домой и впредь будьте осмотрительнее.
Фредерик Жиро подошел и затянутым в кожаную перчатку пальцем провел по щеке девушки. В свете танцующего огонька его лицо казалось надменным и жестоким.
– Я всю жизнь буду вас ненавидеть! – крикнула ему Клер.
Он засмеялся и пошел вниз по склону.
– Я не против, мадемуазель! Мне нравятся девушки с характером, – последовал ответ. – Хотя прошлым летом на деревенском балу я не был вам так уж неприятен.
Клер промолчала. Спотыкаясь, она добрела до своего пса и опустилась на колени рядом с ним. Бедный Моиз дышал прерывисто, его добрые, золотистого оттенка глаза поблескивали в темноте.
– Моиз, милый, как он мог так с тобой поступить? – зашептала Клер, обнимая собаку.
Она рыдала, забывшись в своем страдании, в своем возмущении.
Слова сами слетали с губ, голос ее по-детски дрожал:
– Мой славный Моиз, как ты тут оказался? Я уверена, никакой ты не бешеный. Если ты и рычал на этого болвана Фредерика, значит, была причина! Я-то знаю, что ты добрый, хороший пес!
Каждое слово приближало Клер к осознанию произошедшего. Последние несколько недель Моиз и правда вел себя странно…
«Рано утром он убегал со двора и возвращался вечером. А еще мама жаловалась, что он душит наших кур, хотя прежде Моиз даже на диких кроликов не охотился!»
Она погладила пса по голове и по шерстистому боку, вздымавшемуся все чаще. Моиз был пастушьим псом, светлой, с рыжими пятнами, масти.
– Когда папа принес тебя в дом, я хотела назвать тебя Бланшо [4] , но ты прыгнул в речку и чуть не угодил под мельничное колесо. Я едва успела схватить тебя за хвост. Тогда мама сказала, что лучше назвать тебя Моиз [5] , потому что я спасла тебя из воды, совсем как дочка фараона – младенца Моисея, который потом стал пророком.
4
От фр. blanc – «белый».
5
Моиз – французский вариант библейского имени Моисей.