Волчья Радуга
Шрифт:
Василий отшвырнул потухшую ветку. Но вновь наступившая темнота не могла изгладить из памяти путников увиденный ими ужас. Катя вытерла выступившую испарину. Кто-то совсем рядом жалобно поскуливал. Неужели Яно? Нет, волк молча стоял рядом с ней. Катина рука касалась вставшей на загривке шерсти. А жалкие звуки издавал кто-то из рыцарей Фаргита. Девушка усмехнулась: как трусливы бывают те, кто привык наводить страх на других!
А позади, надежно перекрывая пути отступления, но кустам и деревьям тянулась огромная паутина. В ее середине горели две немигающие
— Прекра… Кх-кх… Прекрасно, — запинаясь, пробормотал Фаргит, — теперь нас точно не догнать.
— Наверное, лесная Хозяйка на нашей стороне, — дрожащим голосом сказала Грэм.
— Думай, что говоришь, глупая девка! — прикрикнул демон. — Кто же ночью говорит о таких вещах!
— Не кричи на нее! — вступился Иван.
— Так, господа, давайте не будем ссориться, — заметил Василий. — У нас сейчас очень важная общая цель — остаться в живых. А для этого надо сохранять спокойствие и быстро двигаться. Давайте перенесем ночлег подальше от этого приятеля. А ты, паучок, будь умницей, никого за нами не пускай.
Отряд шел быстро и молча; огня больше не зажигали, предпочитая неизвестность леденящему страху. Но какие бы чудовища не населяли Волшебный лес, пока они были снисходительны к путникам.
На привале неприятности продолжились. Василий развел костер, и люди, и демоны, радуясь долгожданному теплу, потянули к огню озябшие руки. Но приветливый треск сухих сучьев был заглушён гулом и стуком, идущим из-под земли. Каждый почувствовал легкую дрожь в ногах: земля колебалась. Однако как только костер потушили, все успокоилось. Даже Василий не нашел происходящему научного объяснения. Волшебный лес запретил пришельцам разводить огонь…
Итак, положение путников было незавидным. Без костра в осеннем ночном лесу нечего рассчитывать ни на сон, ни на ужин: слишком холодно для ночлега и слишком темно для успешных поисков еды. Голод терзал и рыцарей Фаргита: весь их провиант остался в дорожных сумках, притороченных к седлам сбежавших коней. Теперь эти мрачные и злые стражи несли ночной караул. И Катя их не жалела: они оставались демонами, врагами, беспощадным конвоем, который не столько оберегал людей, сколько следил за ними.
Усталость брала свое, и Катя собралась было немножко подремать, но вскоре поняла, что это невозможно. Стоило полежать на остывшей земле хотя бы минуту, как холод и сырость пробирали до ломоты в костях. Смирившись с необходимостью бодрствовать до рассвета, девушка попробовала поискать на ощупь какое-нибудь бревно или сухую кочку, на которой можно было бы сидеть без вреда для здоровья. Несколько рал она спотыкалась о лежащих на земле спутников, узнавая их только по голосам: взвизгнул Фоз, Василий сонно пробормотал:
— Кому не спится в ночь глухую?
Определиться с направлением в такой темноте было невозможно. Катя надеялась, что демоны не позвонят ей выйти за пределы охраняемого круга и потеряться но мраке. Но скоро стало ясно: она уже миновала часовых. Ужас сдавил ей горло, тьма окружила плотным футляром. Лагерь, наверное, очень близко, но в какой именно стороне? Девушка напряженно прислушивалась, надеясь сориентироваться по храпу
Сухой, горячий нос ткнулся ей в руку. Яно! Волк ухватил ее за рукав и повел за собой. Наверное, он заметил, что Катя заблудилась, и хочет вернуть ее в лагерь. Девушка послушно шла за волком, стараясь не споткнуться о торчавшие из земли бесчисленные корпи.
Но Яно вел ее не к лагерю. Когда он остановился, девушка нащупала прямо перед собой теплый, шершавый ствол могучего дерева. Волк, сдавленно заскулив, потянул ее вниз. Присев на корточки, девушка опустила руки в траву — не ту, мертвую, прошлогоднюю, что попадалась ей на территории временного лагеря, а мягкую и шелковистую, словно только что появившуюся на свет.
— Это твое лекарство? — догадалась Катя. — Тебе не нарвать самому?
Волк лизнул ей руку. Из пасти так и повеяло жаром. Вспомнив, как Яно обрывал и растирал в ладонях длинные резные листья целебного растения, девушка сделала то же самое, а потом протянула оборотню руку, вымазанную пряно пахнущей, холодящей кожу кашицей. Волк жадно слизал лекарство и снова потянул Катю за рукав.
— Еще? Бедный, да тебе совсем плохо…
Девушка уже почти приготовила вторую порцию, как вдруг услышала знакомый звук, показавшийся особенно страшным в ночном лесу: это хрустели кости. Оборотень превращался в человека.
Первым порывом Кати было вскочить и броситься прочь. Она так и не смогла к этому привыкнуть! Одно дело знать — и совсем другое слышать этот ужасный хруст, когда кажется, что это твои кости стремительно меняют форму… Но Кате тут же стало стыдно. Он ведь болен, ему нужна помощь! Какая разница, что происходит с его телом — ведь душа остается прежней. Как там говорил Иван — душа наедине с вечностью… Словно бросая вызов собственному малодушию, Катя привлекла к себе оборотня, который все еще бился в спазмах превращения. Волчье тело изменялось прямо под ее рукой. Гладя его вспотевшую голову, она чувствовала, как укорачивается длинная морда, как исчезает, словно тает, шерсть… Вот мягкая круглая лапа вытянулась в ладонь…
— Спасибо, — чуть слышно прошептал оборотень. — Никто еще не делал для меня такого…
Яно весь дрожал — еще бы, ведь он был совершенно голый, а Катя отчаянно мерзла и в телогрейке. Но она быстро стащила с себя эту курточку и набросила Яно на трясущиеся плечи.
— Нарвать тебе еще травы?
— Нет, мне уже лучше, — оборотень сел, потер виски руками.
— С тобой всегда так? — сочувственно спросила Катя.
— Нет. То есть, я всегда испытываю недомогание. Но так плохо, как в этот раз, мне никогда не было. Я даже не смог оставаться волком… Спасибо, что осталась со мной. Тебе было очень неприятно?
— Нет, — мужественно солгала Катя. А потом приглушалась к своим ощущениям и поняла, что не так уж она далека от истины.
— Я хотела понять, что ты чувствуешь, — задумчиво добавила она.
— Ты добрая девушка, — усмехнулся оборотень. — Ты меня пожалела. Но ты не знаешь, что я чувствую. А мне хотелось бы сказать тебе об этом.
У Кати екнуло сердце. Неужели он признается в любви? Что же сказать ему в ответ? Но оборотень заговорил совсем о другом.