Волчья стая
Шрифт:
Лысоватый кинулся первым, замахиваясь со всей решимостью. Вадим от неожиданности не успел ничего предпринять – и вмиг оказался прижатым к дощатой стенке. Лысый тряс его и орал в лицо:
– Из-за тебя здесь торчим, сука! Из-за тебя! Ты почему не колешься?!
Некогда было взывать к логике. Что-что, а незамысловато подраться умел, хоть и не мог, подобно Эмилю, похвастать знанием отточенной профессиональной рукопашки. Вадим провел один из простейших приемов уличной драки – обеими руками что есть сил оттолкнул противника, тот инстинктивно напер… и сам налетел мясистым носом на Вадимову макушку. Мгновенно разжал руки, заорал.
Вадим отправил его в распахнутую дверь домика одним хорошим ударом. Примирительно поднял ладони:
– Давайте рассуждать логично. Ну кто вас отсюда выпустит, расколюсь я или нет? Вас берут на примитивный понт…
Оба бросились на него, толкаясь и мешая друг другу. Ничего они не хотели слушать и логические аргументы воспринимать не собирались. У них была безумная надежда – и это перевешивало все остальное, превращая в роботов…
Завязалась бестолковая, нелепая драка на предельно ограниченном пространстве. Его пытались достать кулаками, ухватить за волосы, пинали, у обоих, несмотря на полуголодную жизнь трех последних дней, еще осталось немало сил и энергии от прежнего сытого бытия, так что приходилось нелегко. Тем более – он был без штанов, а это психологически сковывало, одетым в драке себя чувствуешь гораздо увереннее и яйца так не бережешь…
Кое-как отмахался, лупя без всяких правил и милосердия. Лысоватый оклемался, вылез наружу, но получил ботинком по колену и вновь выбыл из игры.
Кое-как Вадим с ними управился, загнал на пинках в домик. Тут же по ту сторону сетчатой дверцы появился Гейнц – ну конечно, торчал поблизости, – разочарованно хмыкнул:
– Что за жизнь, только что-нибудь успеешь придумать, как жизнь твою затею превращает в балаган…
– А может, не будешь мудрствовать лукаво и возьмешь миллион? – тихо спросил Вадим.
– Детка… – протянул верзила. – Комендант в чем-то болван, а в чем-то – чистой воды гений. Лучше меньше бабок без всякого риска, чем очень много – но с большим риском.
– Но если…
– Захлопни пасть. Выходи.
В бараке, как и следовало ожидать, на него воззрились с большим интересом, вызванным, понятно, тем, что он вернулся невредимым. Вадим залез на нары, кратко буркнул:
– Отложили на потом. Там у них кто-то начал колоться…
Все так и сидели без штанов, вывешенных для просушки на перилах веранды. Тюремная солидарность простерлась до таких пределов, что и его портки повесили туда же. Только бедняга Доцент по-прежнему благоухал, забывшись в тяжелой дреме.
Он не успел подробно рассказать о допросе – произошла вовсе уж ошеломляющая неожиданность. Послышались шаги, вошли две женщины в полосатом, за ними показался охранник. Осклабясь, сообщил:
– Чтобы не ныли, будто у нас плохо живется, получайте баб. Хорошие бабенки, сладенькие, по опыту говорю…
И, сцапав обеих за ягодицы растопыренными пальцами, сильным толчком отправил внутрь барака. Вадим кинулся подхватить, потому что одной оказалась собственная супруга, осунувшаяся, немного растрепанная, но выглядевшая все же лучше, чем можно было ожидать от юной дамы шантарского высшего света, до того самым большим жизненным несчастьем полагавшей что-нибудь вроде поездки в рейсовом автобусе.
Второй была крашеная полноватая блондинка лет сорока, довольно миловидная и чем-то неуловимо походившая на выбившуюся в люди директрису овощного ларька. Синий разлетелся было к ней:
– Вот приятная неожиданность! А мы тут плюшками балуемся, знаете ли…
Спохватился и одернул бушлат. Но, не особенно смутившись, продолжал:
– Проходите, будем знакомиться. Люди мы, конечно, страшные на вид и припахивающие, но ведь не по собственной воле… Если интересуетесь, у нас даже генерал имеется. Во-он сидит. Генерал, поклонись даме.
Борман хмуро дернул головой. Ника уставилась на Вадима со столь трагическим выражением в огромных серых глазищах, что он, вот странность, почувствовал в первую очередь досаду и раздражение: только ее тут не хватало… Спохватившись, спросил:
– Как дела? Все в порядке?
Ничего другого как-то на ум не приходило. Рядом хмуро стоял Эмиль. Ника переводила растерянный взгляд с него на мужа, по-детски кривя рот. Эмиль опомнился первым, властно приказал:
– Только без соплей!
Удивительно, но она послушно закивала. Вытерла тыльной стороной ладони сухие глаза:
– Что здесь творится? Куда вы меня затащили?
Вадим давно уже не лицезрел ее без дорогой ненашенской косметики. Вероника без косметики – это было нечто столь же сюрреалистическое, как шестисотый «мерс» в роли снегоуборочной машины. Он пожал плечами, совершенно не представляя, что тут можно сказать. Спохватился:
– Присаживайся…
– Вот спасибо, – протянула она насквозь знакомым сварливым тоном, присела на нары. – Умереть можно от такой заботливости… Душевно тронута.
– Как ты?
– А никак! – взвилась она, глядя прямо-таки ненавидяще. – Жру баланду! А в промежутках трахают, кому не лень, даже эта сука Марго! По буквам объяснить? Трахают! Вот, заслужила хорошим поведением! – Она выхватила из кармана дешевенькую пластмассовую расческу, потрясла ею под носом у Вадима, секунду помедлила и принялась яростно расчесываться. – Куда вы меня затащили? Про наше будущее говорят такие ужасы, что… Ну что вы сидите? Можете объяснить, что вокруг происходит?
Вадим неловко оглянулся – уши так и горели от стыда. Никто не таращился на них специально, отворачивались, Синий вообще сидел спиной, что-то вполголоса вкручивая блондинке. «Только ее тут не хватало, – вертелось в голове. – Только ее тут не хватало. Одному как-то легче переносить унижения… и одному проще бежать, вот ведь что! Черт ее принес».
– Куда мы попали? – спросила Ника, чуточку успокоившись. – Это что, какая-то банда?
– Слушай, – тоскливо сказал Вадим Эмилю. – Объясни ты ей, что к чему, у меня уже сил нет после допроса… Скажи, что сбежим отсюда непременно, и все такое…
Махнув рукой, поднялся и вышел на веранду. В мятой пачке отыскалась одна-единственная годная к употреблению сигарета, остальные три являли собою пустые полупрозрачные бумажки, весь табак из них высыпался. К счастью, высыпался он в пачку, так что еще на пару часов курева хватит. А потом? Нужно и в самом деле в качестве аванса за чистосердечное признание выпросить пару пачек чего-нибудь более приличного…