Волчья свадьба
Шрифт:
– Успокоиться и не открывать, – голос Вадима был твердым и уверенным. – Я сейчас подъеду.
Майя обессиленно опустилась в кресло. События последнего получаса ей казались диким, совершенно немыслимым бредом. «Господи, – уже без недавнего, парализующего страха слушая стук в дверь, размышляла она, – кому ж это нужно устраивать такие подлые инсинуации? Кто все это затеял? Они что, уроды, план по задержанным не выполняют? Или это и в самом деле какая-нибудь сутенерская мафия?»
Минут через пятнадцать, когда менты, видимо, выдохнувшись, уже и стучали, и звонили с явной ленцой, за дверью послышался голос Вадима, показавшийся Майе прекраснейшей музыкой небесных сфер:
– Майя, открой! Не бойся, я здесь. При мне они не рыпнутся!
Посмотрев в глазок, она, все еще внутренне подрагивая, отперла замки, и дверь медленно распахнулась. Ментов, которые было ринулись в квартиру, он резко остановил, шлагбаумом выставив перед ними руку.
– А вы куда? – ничуть не церемонясь, поинтересовался он. – Вам сюда вход воспрещен. У вас есть постановление на обыск? Нет. Вот и будьте здоровы!
– Но у нас есть пакет с наркотой, на котором, скорее всего, найдутся отпечатки ее пальцев! – авторитетно запыхтел капитан. – И вообще, кто ты такой?
– Я – начальник службы безопасности депутата Областной думы Аркадия Никодимовича Хухминского, – улыбаясь, сообщил Вадим. – Если я сейчас попрошу шефа принять все необходимые меры, вы окажетесь счастливчиками, если просто вылетите из своей ментовки. Но можете и сесть. А улику заткните себе в одно место и гуляйте отсюда пока целы.
– Мы еще увидимся! – зло огрызнулся капитан, быстро спускаясь вниз по лестнице.
Лейтенант, ничего не сказав, лишь алчно окинул взглядом Майю, словно голодный пес, у которого прямо изо рта вырвали кусок мяса, и тоже поспешил вниз. Донельзя счастливая, она не знала, как благодарить своего спасителя. Вадим ей казался тем доблестным рыцарем Ланселотом, что всегда бескорыстно приходит на помощь попавшим в беду. Они сидели за столом, пили шампанское, говорили о самых разных вещах, а ее все никак не отпускало ощущение нескончаемой, безмятежной радости. Когда Вадим засобирался уходить, она обняла его и тихо прошептала:
– Оставайся…
С этого времени их отношения стали как никогда близки. Впрочем, спустя какое-то время она стала замечать у предмета своего обожания немало и темных пятен в характере, на которые в самом начале предпочитала не обращать внимания. Вадим временами был излишне язвителен и въедлив, иногда – очень циничен и беспричинно подозрителен. А еще… А еще она однажды с горечью убедилась в том, что не такой уж он и Ланселот, ревнитель чести без страха и упрека.
Случилось это именно тогда, когда… Даже вспоминать противно о том, что тогда с ней произошло. Если бы только она знала, что ее ждет в доме Хухминских!.. Летним днем, отправившись в гости к Алине (они о встрече договорились заранее), она даже не предполагала, что той дома к назначенному часу не окажется. Как позже объяснила Алина, ее никак не хотел отпускать бойфренд.
Войдя в гостиную, она окликнула подругу, но вместо Алины со второго этажа по лестнице спустился Аркадий Никодимович. Он был явно навеселе. Майя подсознательно его всегда опасалась. Ей очень не нравился его взгляд – липкий, сальный, приценивающийся… Увидев гостью, он изобразил бурное радушие, предложил пройти к нему в кабинет, чтобы там за бутылочкой доброго «Аликанте» подождать Алину. Но Майя на посиделки с отцом подруги не была настроена. Она, насколько это позволяла ситуация, достаточно вежливо попыталась ретироваться и, наспех откланявшись, поспешила к двери.
Но покинуть гостиную ей не удалось. Неожиданно Хухминский бросился ей вслед и, уже у самой двери настигнув девушку, бесцеремонно, по-хамски схватил ее рукой за волосы и рванул назад.
– Ты что, сучка, забыла, кому отказываешь? – повалив ее на пол, проорал он ей в лицо. – Ах ты, шваль дешевая!..
Не обращая внимания на ее крики, он начал срывать с нее одежду, а затем, прямо на полу… Почему-то Майю никто не услышал. Или дома никого не было, или прислуга, уже привычная к подобным безобразиям, предпочитала не высовываться. Придя в себя, когда этот гнусный кошмар уже закончился, Майя с трудом оделась. Увидев на журнальном столике выдвижной нож для резки бумаги, она схватила его и отчаянным движением полоснула себя по предплечью и снова упала без чувств. Неспешно поднимавшийся вверх по лестнице Хухминский в этот момент оглянулся и, увидев кровь на ее руке и одежде, грубо заматерившись, кинулся назад.
Он схватил первое, что попалось под руку, и, перетянув рану, спешно метнулся к телефону. Когда прибыла «Скорая», Хухминский сунул врачу пачку денег и вполголоса порекомендовал об этом происшествии никуда не сообщать. Уже буквально через час к ней примчалась донельзя встревоженная Алина. Узнав о том, что произошло, та до крайности рассвирепела. Как потом выяснила Майя, Хухминский получил от дочери несколько оплеух. Кроме того, Алина уведомила, что, если у Майи будут какие-то осложнения, она от него отречется. Поэтому уже на следующий день подле Майи хлопотал лучший городской невропатолог, специалист по восстановлению душевного здоровья жертв насилия.
Когда Майю выписали из больницы, она тут же на целый месяц была отправлена в лучший психоневрологический санаторий. А вернувшись из санатория, нежданно-негаданно стала хозяйкой новенького «Форда» последней модели.
С Алиной подругами они остались, но в доме Хухминских Майя не бывала до той самой поры, пока не услышала о кончине Аркадия. Она просто не могла его видеть. Впрочем, однажды увидеть насильника ей все же довелось.
Она шла по городу. Уже началась настоящая золотая осень. В такую пору она любила ходить пешком. Свернув с бульвара на проспект, Майя неожиданно заметила, как Хухминский выходил из какого-то офисного здания. У его «Ламборгини» стоял Вадим, который, судя по всему, контролировал прилегающую территорию на предмет безопасности. Когда олигарх подошел к машине, Вадим угодливо открыл ему дверцу, а затем сам запрыгнул на переднее пассажирское место. Авто рвануло с места и куда-то умчалось. А Майя, разочарованная увиденным, стояла недвижимо, в очередной раз чувствуя себя обманутой и униженной.
Ведь когда она еще лежала в больнице, к ней не раз прибегал Ежонов, который рвал и метал, грозился голову оторвать своему хозяину и даже «без наркоза шкуру заживо содрать». Майя понимала, что это всего лишь слова. Но она надеялась, что Вадим больше не захочет работать на богатого мерзавца. Однако она ошиблась. Вадим от олигарха не ушел. А теперь, как оказалось, еще и прислуживал ему с небывалым рвением.
Тем же вечером к ней примчался сам Ежонов, но его ждал более чем прохладный прием. Саркастично улыбнувшись, Майя напомнила ему все его угрозы – и голову оторвать, и шкуру спустить… И тогда она впервые услышала о некоем Бароне, загадочном и всемогущем, гораздо более сильном и влиятельном, чем Хухминский. Вадим объяснил, что давно бы «снес Хухе черепушку», но на это не было санкции Барона. А без нее он не посмеет даже косо взглянуть на своего официального патрона.
– Хуха давно уже на мушке, – пренебрежительно хохотнул Ежонов. – Это клоун, который всем осточертел до поросячьего визга. Поверь на слово: жить ему осталось – кот наплакал.
Когда же Майя узнала о кончине Хухминского и с затаенной надеждой спросила, не он ли укокошил олигарха, вновь, к ее разочарованию, последовал отрицательный ответ. Но уже назавтра Вадим примчался к ней с чрезвычайно таинственным видом. Напомнив ей о том, как он выручил ее от наркополицейских, Ежонов попросил Майю помочь ему в одном деликатном деле. Узнав, о чем идет речь, та вначале отказалась наотрез. Но Вадим уточнил, что «чертов мент начал копать под Алину, чтобы ее выставить виновницей смерти собственного отца».