Волчья тропа

Льюис Бет

Я вытащила из кармана кусок хлеба и протянула женщине. Она взглянула на меня, немного помедлила, дрожа всем телом и рыская глазами по сторонам, потом схватила хлеб и впилась в него зубами. Набив рот, пробормотала что-то похожее на «спасибо», а я не знала, что ей ответить.

– Нужно отсюда выбираться, – прошептала она. – Ты знаешь, в какой стороне город?

С гор уже спускался холод, а у нее из одежек – одна кружевная рубашка. До города не дойдет, это точно.

– У меня в хижине тепло, – сказала я. – Только ничего там не трогай.

Она

кивнула, доела хлеб и пошла за мной.

– Сколь тебе лет? – спросила она, когда мы зашли в лес.

– Десять.

– А что ты делаешь в этой глуши?

Я не стала рассказывать ей об Охотнике. Когда придем домой, сама все увидит. А я к тому времени покормлю ее и отмою. Дурак будет, если не захочет на ней жениться и сделать моей мамой!

– А ты? Тебя как зовут? – спросила я.

Она все глядела по сторонам, словно боялась, что кто-то в любую минуту может выпрыгнуть из кустов.

– Мисси.

Вообще-то имена в этом лесу не имеют значения, и Охотник назовет ее как захочет. Мне он тоже новое имя дал.

– Чего ты боишься? – спросила я. – Здесь тебя никто не обидит.

– Ты уверена?

Я фыркнула.

– Я эти леса как свои пять пальцев знаю. Мы с папой здесь всю жизнь прожили.

Вообще-то, я Охотника папой никогда не называла. Только когда его не было рядом, я решалась произносить это слово вслух – мне нравилось, как оно звучит.

– Я проснулась… утром… посреди леса. Помню, как лежала дома в кровати, за окном мелькнула тень… – Она покачала головой, и я увидела, что из-под ее прекрасных черных волос на лоб стекает струйка крови. – А потом я оказалась здесь. Я в лесу весь день провела.

Я не обращала внимания на ее лепет. Мало ли чего человек наболтает после целого дня в лесу на холоде. Я ей просто сказала, чтоб вела себя тихо, потому что медведи могут услышать. Она шла рядом, съежившись и обхватив себя руками, больше ни слова не проронила до самого дома. Охотнику нравились люди, которым можно заткнуть рот.

Уже стемнело, и на небе высыпали звезды. Мисси дрожала от холода, и как только я открыла дверь, сразу бросилась к печке. Я притащила с улицы несколько поленьев и подкинула их в огонь. Видать, от того, что в доме были гости, я отвлеклась и когда засовывала поленья в печку, тыльной стороной ладони прикоснулась к горячей железной дверце. Меня накрыла волна боли, и на коже сразу вздулся толстый волдырь.

Я зашипела и выругалась, а Мисси легонько ахнула, подбежала ко мне и схватила за запястье. Я уж было собралась оттолкнуть ее здоровой рукой, но поняла, что она хочет помочь. Мисси дула мне на кожу, а я дергалась, хныкала и ничего не могла с собой поделать. Бывало и больнее, вот только до волдырей я ни разу не обжигалась.

– Все хорошо! – проворковала она. – Все пройдет. Мы тебя вылечим.

Потом улыбнулась так, что всю боль как рукой сняло. Повела меня на улицу к бочке, в которой мы с Охотником дождевую воду собирали, и все время обнимала за талию. Бабка меня никогда так не обнимала, а

уж Охотник тем более. Внутри вдруг стало так тепло, как никогда не было.

Мисси опустила мою руку в ледяную воду, отчего я дернулась и скрипнула зубами, но холод быстро помог.

– Много шума из ничего. – Мисси улыбнулась и выпустила мою руку. Она оторвала полоску ткани от ночной рубашки, отчего стали видны коленки, покрытые гусиной кожей от холода, и намочила ее. Потом аккуратно перевязала мне руку. – Смотри, чтобы повязка была холодной, пока боль не пройдет. И не пытайся раздавить волдырь, хорошо?

Она говорила со мной как с ребенком, которого знала с самого рождения. Я всегда хотела, чтобы у меня была такая мама – красивая и добрая.

– Спасибо. – Рука уже совсем не болела.

– Мама меня так лечила, когда я на кухне обжигалась, – сказала Мисси. – Давай вернемся в дом, пока не замерзли.

Она подкинула в печку еще несколько поленьев, зажгла лампу и сказала, чтобы я сидела спокойно. Она закутала меня в одеяло. Я ей разрешила. Не каждый день обо мне так заботились. При свете лампы я заметила потеки крови на подоле ее рубашки, но решила, что она просто поцарапалась в лесу. Во взъерошенных волосах запутались веточки и нити мха, и выглядела она так, словно ее тащили за ноги через всю долину Муссы.

– Тебе надо вымыться, – сказала я и притащила ей миску с водой и гребешок. Мне его Охотник из Риджуэя привез. Велел разобраться с вороньим гнездом на голове.

Мисси как-то странно на меня посмотрела и осторожно взяла расческу. Я помогла ей вычесать мусор из волос, и они снова стали шелковистыми.

Тут на пороге появился Охотник.

Я удивилась даже больше, чем когда Мисси в лесу увидела. Он ведь когда на охоту уходил, все ночь не возвращался. А тут вдруг объявился: стоял в дверном проеме, держа в руках винтовку. Шляпа закрывала лицо.

Мисси напряглась и придвинулась поближе к печке. Ее пальцы судорожно сжали полено.

– Элка, кого это ты домой привела? – спросил Охотник странным голосом.

– Это Мисси, – сказала я. – Она будет моей новой мамой.

Охотник снял шляпу и повесил ее на крючок, поставил винтовку рядом с дверью. Его лицо вдруг изменилось. Обычно оно было холодным, как лед, а тут вдруг осветилось теплой улыбкой.

– Ох, милая, – сказал Охотник, и мои брови взлетели от удивления. Потом он повернулся к Мисси: – Простите нас. С тех пор как умерла ее мама, она сама не своя.

У меня челюсть отвисла, и я уставилась на Охотника. Я его не узнавала. Кто этот мужчина? Вроде выглядел он как Охотник, но внутри у него поселился кто-то другой.

Мисси немного успокоилась и опустила полено.

– Вы голодны? – спросил он и взглянул туда, где лежал кусок хлеба, который Мисси уже съела. – Где вы живете? Может, вас домой проводить?

– Но… – начала я, однако он быстро заткнул мне рот.

– Тихо, Элка, ты и так уже много натворила.

– В Д-долстоне, – сказала Мисси.