Волчья жена. Глава 11
Шрифт:
– Да, сама пришла, - эхом отозвалась.
– Ты не думай, знала я на что шла. Обычные мужики до тела дорвавшись порвать способны, а тут оборотень... Только вот не во время он меня порвал, когда глаза закатывал и выгибался, а после, - Ярмина вновь улыбалась той жуткой улыбкой. Она встала, подошла ко мне, взяла за руку и вверх потянула. Я встала безвольной куклой, глядя в ее пустые глаза.
– Он кончил, поднялся, на улицу меня выволок и во дворе меня резал. Спокойно так. Не торопясь. Приговаривая, что по вине и наказание должно быть...
– я онемела. Перед глазами проносились страшные картины расправы.
– Как ты думаешь, правильно меня наказали? Не мало ли?
– скатилась в ледяной шепот подруга, отпустила меня и вернулась на кровать. Села.
Я сглотнула.
Стояла, смотрела на Ярмину широко раскрытыми глазами, а в груди хрипело и сипело. Ничего не могла я ей ответить. Да и что сказать-то?
– Хорошо колдун заезжий был в Сосновом. Блуданул он, вот и остался на ночь до Логова не добравшись. Выходил меня. А то бы померла от лихорадки. Сама понимаешь, что после такого я не могла в Княжестве оставаться. Вацлав сказал, убьет, коли я ему еще раз на глаза покажусь. Я и уехала с обозом.
– Лучше бы ты не возвращалась...
– я сморгнула набежавшие слезы. Что же мне теперь делать? Не знаю. Пока не знаю. И к мужу хочу, спросить его, и боюсь теперь. До дрожи боюсь, не то, что со мной он также поступит, а что слова верные Князь найдет и сумеет меня убедит, будто не виноват он, а если и виноват, то думать кому до того дело есть? Мне? А захочу ли я на себе такую грязь до конца жизни нести? Ведь не отмыться теперь от чужой крови и слез.
– А я и не хотела.
– Но?
– я вскинула голову.
– Из-за тебя приехала. Узнала и решила рассказать. А там уж тебе решать.
Из-за меня? Вот уж чему не поверю! Да Минка всегда на чужих плевала через плечико свое белое! Но вот месть... То другое, то достойно ее...
– Рассказала?
– не покажу как тошно мне. Не ей. Не здесь. Пойду к ведьме Логова, напьюсь до потери рассудка, бабе оно раз в лето можно, а потом думать буду.
– Не все, - огорошила меня подруга. Или недруг уже?
– Что еще?
– я начала злиться. Начала, так заканчивай, ан нет, тянет кота за несчастный облезлый хвост.
Ярмина внимательно посмотрела на меня. Покачала головой.
– А ведь ты не веришь мне...
– Не верно. Верю. Да вот беда, принимать близко к сердцу не хочу. Может и приму. Позже. А может и нет. Тут думать надо. Слишком много на кону стоит.
– Точнее, не веришь, что Вацлав тебе что-то сделать может...
– я пожала плечами. Как-то разучилась. Давненько Князь поводов не давал. Раньше да, сорвалась бы без оглядки в путь-дорогу, а теперь...
– Осуждаешь?
– ухмыльнулась.
– Да нет. Твое право. Она вот тоже так думала. И где она теперь?
– тоскливый взгляд.
– Как ты там говорить любила: в могилке под елкой, да?
Мне будто штырь ледяной в живот вставили. И провернули.
– Мать моя здесь при чем?
– отчеканила я, выпрямившись.
– Не догадываешься?
– ласково пропела девушка.
– Тогда подскажу я тебе. Княгиней была твоя матушка. Волчьей Княгиней. Как и ты. И как и ты не хотела она ею быть. Вот и сбежала. А он нашел ее. Нашел и убил. Только вот дочка у нее к тому времени подрастала, а кровь не водица, вот и приметил себе оборотень новую Княгиню. Как тебе такая сказка, Янэ?
– Врешь...
– прошептала я. Попятилась.
– Это не может быть правдой. Ни тогда. Ни теперь. Не было этого. Знали бы все в Сосновом. И такого бы точно не спустили. Даже Князю! Да и возраст не тот у него! Что ты чепуху мелешь?!!!
– выкрикнула я. Спину ожгло твердым деревом. Мне бы ручку повернуть да деру, уши прочистить, но стояла я и с места более не двигалась. Рыскала глазами по лицу Ярмины, искала следы вранья, да не находила...
Девушка закрыла глаза. Склонила голову на бок, а потом взмахнула руками и в два счета рядом со мной оказалась.
– Князь твой старик стариком. Знаешь сколько лет ему? Нет, не знаешь. А ты спроси поди, если осмелишься. Впрочем...
– на миг девушка задумалась.
– Зачем нам его спрашивать? Мне не веришь? Да больно надо тебя уговаривать. Сама смотри!
И моего лба коснулась горяченная ладонь Минки, а в уши хлынули слова незнакомые, колдовской силой наполненные...
И вот иду я уже как в тот вечер, по дому темному. Тихо иду. По полшага переступая, а к груди, что вздымается часто-часто, заяц тряпочный с неровной длины ушами прижат. Иду к огоньку мерцающему на пороге. По лестнице иду, таясь, как бы не скрипнула предательская ступенька третья. И вижу то, чего видеть не хочу, от чего кровь тягучим киселем сворачивается в жилах... Ноги вижу. Ступни мамины. Белые. Чем-то красным заляпанные. Понимаю, кровь это... следом в нос ударяет страшный запах.
И все же...
Иду еще ниже. По щекам слезы градом неслышным. Из груди ни звука. Дышу ли? Сама не знаю. Еще ниже спускаюсь. Вижу тело мамино. Лицо ее ужасом обезображено. А над телом ее склонился кто-то. Кожа белая, потом покрытая, волосы до плеч лицо загораживают, плечи широкие, мужские, руки длинные в мамином теле копаются.
Я осела. Заяц из рук вывалился и по ступеням запрыгал. Тут-то незнакомец голову поднял, а лицо у него все в крови было, но и сквозь маску красную я, теперешняя, узнала его...
В себя пришла на кровати Ярмины. Полежала, трещины на потолке изучила и встала. Едва на ногах устояла, но от помощи отказалась. Молча к двери подошла и также молча за собой закрыла, а уж после, бредя в полусне кошмарном по коридору, руки сжала и до боли губу прикусила. Похолодило кожу широкое Княжье колечко. Я руку перед собой выставила и только теперь заметила, что мое кольцо и мамино один в один почти, будто те же руки лили.
Значит, вот оно как сложилось.
Я пьяно, хоть не пила, расхохоталась и бегом помчалась по коридорам Логова.
Значит, кровью я такому мужу обязана.
Что ж... Будет Вацлаву кровь. Много. И вся моя!
Продолжение следует