Волд Аскер и симфония дальнего космоса
Шрифт:
– За это время противник успевал уйти, – подытожил парень.
– А потом?
– Богиня любви не любит тех, кто делает больно. Я попытался во время боя не думать о нанесении зла, а любить противника. Стукать его не куда попало, а туда, где будут не смертельные раны. Попытался вообще не думать.
– И что?
– Я смог видеть реального противника и сражаться гораздо лучше.
– А почему так неохотно говоришь?
– Все говорят, что я первый просветлённый. Я от этого начинаю гордиться, а гордость убивает любовь. Мне от этого плохо.
– Так что мы им ничего не передавали. Их ловкость – от местной религии. Они были глупыми животными, а стали мягкочеловеками, – успокоил меня Фиу, – помнишь тех клоунов, на тигролошадях? Я ещё удивлялся, отчего они такие неловкие, скачут и на тебя не смотрят. Похоже, у этого народа информация одновременно не обрабатывается. Они видят либо свои идеи о том, как будут тебя резать, либо реальную картинку.
– Да, я тоже это заметил. Может, этим и удастся отболтаться.
– Кстати, хорошая запись в твою книгу правил. "Если хочешь стать самым лучшим головорезом, возлюби весь мир и противника", – нараспев продекламировал Фиу на местном языке.
Строй грохнул. Солдаты смеялись минут десять, радостно хлопая друг друга по плечам и приплясывая.
Закончилась эта миссия очень неожиданно. От Богини прибыла смена с приказом немедленно явиться на базу, код НДЛДР. Код НДЛДР буквально означает "не донося ложку до рта". За время, пока Аис вылезал из песка, мы наскоро ввели ребят – сменщиков в курс дела и отправились.
По выходу из подпространства стоунсенс сразу воскликнул: "Мама!"
Перед входом на базу висел огромный астероид, закрывая проход к шлюзам.
– Что за чудо вы таскали с собой всё это время? Откуда это? – спросила Богиня, находившаяся на командном пункте астероидной базы. Она излучала удивление и не хотела этого скрывать.
– Это не чудо, это стоунсенс, – обиделся за дружка Суэви.
Астероид обратил на нас внимание, мимолётом коснулся сознания каждого из нас, нащупал стоунсенса, и на нас обрушилась лавина материнских чувств, не требовавших перевода:
– Маленький! Нашелся! Наконец-то! Я так долго тебя искала! Ты мой дорогой! – и так далее…
Стоунсенс не оставался в долгу и излучал ответные восторги. Я и не знал, что он может транслировать чувства без дополнительных устройств.
– Это что? – спросила Богиня.
– Это стоунсенс, живой камень, – пришлось признаться мне.
– И вы не говорили? Но ведь это почти невозможно. Я считала, что это легенды.
В этот момент мама стоунсенса решила сменить милость на гнев и обратила внимание на нас с Богиней.
– Нехорошие! Украли её ребенка! Увезли в неведомые дали! А потом ещё и сбросили на её мир какую-то гадость, из-за которой в почве образовалась огромная незаживающая рана! Вместо того, чтобы сидеть на месте и думать о по-настоящему важных вещах, она вынуждена была всё бросить и заниматься всякими глупостям, как-то перемещениями в космосе!
Богине как-то удалось смягчить волну чувств, и я даже почти не потерял сознания, хотя был очень близок к этому. Но тут сказал слово в нашу защиту стоунсенс, и мама остыла.
– Постойте, так что, родная планета стоунсенса – Вентера-4? – вдруг сообразил я.
Мама стоунсенса прислала мне картинку расположения звёзд и планет её системы. Я сверил с записями в мозгу у Аиса – точно, Вентера-4.
– Стоунсенс, а почему ты не сказал, что ты с Вентеры?
– А я и не знал. Прилетел корабль и забрал меня. Все на Вентере были с других планет, поэтому и я подумал, что я с другой планеты.
– А те, кто тебя взял на борт, они что, с тобой совсем не говорили?
– Говорили. Они подошли и сказали: "Вот этот подойдет". А потом взяли меня на борт.
– А что ты ещё помнишь?
Воспоминания стоунсенса на эту тему были очень смутными. Зато у его мамочки воспоминания были очень чёткими. Она прислала мне прямо в мозг целое кино, в котором было видно, как косморазведчики, выложив на грунт Вентеры какие-то зонды, взяли стоунсенса и прикрепили его снаружи корабля в качестве противовеса взамен выгруженного оборудования. Вывод был однозначным: стоунсенса взяли на борт в качестве балласта, а затем массивному камню на строящейся базе нашлось множество аналогичных применений.
– Стоунсенс, слушай, а сколько тебе было лет, когда тебя взяли на борт корабля?
– Тебе в земных годах или в годах Вентеры?
– Давай в земных.
– Лет семь.
Мамочка стоунсенса что-то сказала.
– Шесть лет и девять месяцев, – перевёл стоунсенс.
Теперь понятно, почему он так легко осваивал языки, так сильно тосковал без общества и так катастрофически западал на игрушки.
Мамочка стоунсенса выразила нетерпение. Она требовала стоунсенса к себе на борт, и немедленно. Но тут вклинилась Богиня. Она врубила всё своё обаяние и попыталась приклеить мамочку стоунсенса мёдом: она – де и восхищена такой формой жизни, и ей так интересно, что она думает о важных вещах и так далее в том же духе. Я уже и забыл, насколько обаятельной может быть Богиня, когда захочет. Меня задело только краешком, но даже от малой части этого обаяния я к концу речи готов был расплавиться. Мамочка стоунсенса на этот поток меда сухо ответила, что её не трогают наведённые чувства и что она желает забрать сына и удалиться немедленно.
Богиня попыталась тронуть её сочувствием развивающимся народам, с тем же нулевым успехом. Тогда Богиня предложила союз против тех, кто скидывает на Вентеру всякую заразу. На это мамочка стоунсенса начала было отвечать, что теперь она умеет кидаться камнями с космической скоростью и что никто ей не страшен, но тут сказал своё слово стоунсенс (мы его не слышали, беседа шла на недоступном нам уровне). Мамочка передумала и сказала, что подумает о нашем сотрудничестве позже. И тут Богиня что-то сделала. То ли она обратилась к основам всего сущего, то ли что-то от самых основ мироздания взяло и проглянуло через неё. Несколько секунд (или несколько минут?) я чувствовал себя травинкой, прорастающей через теплую влажную землю. Никаких мыслей. Никаких страхов. Только радость жизни, восторг перед огромным миром сверху и вкусная земля снизу.
Когда мамочка стоунсенса ответила, в её чувствах была заметна робость, как у Виллины при первой встрече с Богиней. Она была оглушена. Она была в восторге. Она хотела сюда вернуться, чтобы поговорить с Богиней о по-настоящему важных вещах. Но сейчас ей надо слетать с её сыном в её мир. Можно, она слетает, а потом быстренько вернется?
Богиня выразила полнейшее удовлетворение, а нам приказали перевезти стоунсенса к мамочке. Пока мы его тащили через шлюз и везли к буйному астероиду женского пола, стоунсенс рассказывал маме всякие истории из наших приключений (нам он транслировал малую часть того, что говорил, просто для того, чтобы мы были в курсе). Когда мы подвезли блудного сына к мамочке, та уже прониклась симпатией к друзьям своего сына.