Волей ветра
Шрифт:
Клаус стал показывать фигурки других животных, сделанные из дерева. У него даже была статуэтка, которую я когда-то видел на обложке иностранного журнала, что читал один пожилой господин на железнодорожном вокзале. Я запомнил ее, потому что она похожа на мою маму.
Такое обилие игрушек меня поразило, у меня было всего две игрушки: мячик и колесико, прикрученное к проволоке. Я мчался с этим колесиком по дорогам, словно на мотоцикле. Особенно весело было после дождя, тогда можно было бегать по лужам, чтобы брызги летели в разные стороны. Даже не знаю, где я достал это колесико и куда потом его подевал.
– Тут я играю, рисую, придумываю разные планы, а в свободное время мы вместе с папой мастерим поделки.
Он указал на полку
– У тебя здесь очень здорово.
Я встал с кровати и подошел к шкафу с книгами. Каких только книг там не было, многие на иностранных языках, я сумел разобрать только некоторые названия. Большинство из книг я не знал, но была парочка, которую я тотчас приметил: на одной был изображен тираннозавр с открытой пастью, а на второй люди, с факелами в руках – жутко интересные.
– Ты любишь читать?
Спросил я Клауса.
– Нееет, вернее да, но я плохо читаю.
Клаус сидел на кровати и то вставлял, то вынимал фигурку динозавра из подставки.
– В основном книги читает мне Эльза. Она очень хорошо читает и умеет говорить на нескольких языках.
– Почему ты зовешь госпожу Гарре Эльзой? Я думал, что она твоя мама.
– Моя мама исчезла, когда я был совсем маленький. Мы с папой не знали, куда она пропала, и долго горевали. Но потом, в нашей жизни появилась Эльза. Она мне не понравилась сначала, ведь она очень строгая и постоянно меня ругала, но папе с ней хорошо. И я привык, она все еще меня ругает, но мне все равно.
– Я тебя так понимаю. Моя мама умерла несколько лет назад, с тех пор я живу здесь, у своей тети Элизы.
В моменты, когда я вспоминал про свою маму, в горле у меня вставал ком, сильное потаенное чувство охватывало сознание. К глазам подступали слезы, но я повторял себе, что я – мужчина и не должен плакать, хотя очень хотелось. Прийти в себя помогала дыхательная гимнастика, которой научила меня тетя.
– Если помнишь, это она показала госпоже Гарре ваш дом. Моя тетя долгое время жила одна, потому у нее тоже все по строгому порядку, и она не доверяет незнакомым людям.
– Да, Эльза очень сильно возмущалась и назвала твою тетю невежей.
Клаус немного помолчал, затем встал с кровати, подошел к полке с инструментами и нагнулся, чтобы что-то найти.
– А папа у меня классный, самый лучший. Раньше он служил в армии, в инженерных войсках. Там он с другими солдатами занимался всякими умными штуками, а теперь он учит меня.
– Чему же он тебя учит?
Кряхтя, Клаус вытащил с нижней полки какой-то черный предмет, очевидно тяжелый. Я подошел ближе, чтобы разглядеть, что это такое.
– Этот аппарат называется диапроектор! Мы с папой собрали его сами.
– Ого, а что может этот дипрактор?
– Диапроектор! Он нужен, чтобы смотреть фильмы. Ты когда-нибудь видел фильмы?
Я раньше никогда не видел фильмов, у тети Элизы дома стояло только радио, которое она включала по вечерам и слушала старинные песни. В эти моменты ее обычно напряженное лицо становилось каким-то другим: спокойным, безмятежным; она закрывала глаза, морщины разглаживались на ее лбу. Казалось, что когда она слушала эти песни, она куда-то мысленно улетала.
– Нет, я никогда не видел фильмов. Покажешь, как он работает?
– Ну…, пока не могу, мы с папой еще не закончили работу над ним. Нам оставалось раздобыть всего несколько деталей, чтобы он заработал, а тут этот переезд. Но как только мы его доделаем, я обязательно покажу тебе фильм, у меня есть один самый любимый. Про большую обезьяну. Он очень интересный!
При этом Клаус выпрямился, поднял согнутые руки вверх, словно хотел продемонстрировать свои бицепсы, и скорчил лицо, показав свои зубы. Я засмеялся.
– А почему вы сюда переехали? И где вы раньше жили?
Клаус подошел к столу и начал что-то искать среди груды бумаг. Он перекладывал тетради с места на место, брал книги и тряс их над столом. Затем взял в руки журнал «Motor»
– Вот, я приехал от сюда.
Клаус подал мне карточку, чтобы я смог ее рассмотреть. На ней был изображен крошечный городок на фоне заснеженных гор, а сверху по центру красовалась надпись: «Сердечный привет из Остилии», на обратной стороне красивым почерком было написано: «Инден, 1935. Мы запомним его таким». Горы, которые были изображены на карточке, я когда-то видел, правда, видел я их, когда был в Бариле – самом большом городе Гитерии. Моя мама ездила туда в больницу и пару раз брала меня с собой. Я помню из тех поездок совсем не многое, но горы я запомнил хорошо.
– Ты жил в Остилии, верно? Я слышал, что у вас произошло извержение вулкана и людям пришлось уезжать?
– У нас началась война.
Клаус сел на кровать и опустил глаза в пол.
– Мы приехали из остильского города Инден, что находится недалеко от границы с Гитерией. Это был красивый город возле высокой горы. Мы жили с папой и Эльзой в большом доме на улице Баутцнер, это недалеко от центра города. У меня была своя собственная комната на втором этаже. Возле дома у нас был сад с цветами, Эльза очень любит цветы. Иногда мы играли в этом саду, но Эльза ругалась, если что-то случалось с растениями. А им иногда доставалось, надо сказать. В доме у нас работало много людей. Был садовник Патрик, дворецкий Ганс, Матильда – она убирала в доме. С ней было очень весело, когда дома никого не было, мы вместе играли в салки. Она всегда мне проигрывала. Габриэль в доме не работал, но бывал у нас очень часто, он помогал моему отцу и Эльзе во всех делах. Мы вместе с ним несколько раз ходили в поход в горы. Он часто рассказывал мне про свою далекую родину, где всегда очень тепло и красивые лошади. Как-то раз мы завтракали на открытой террасе, в начале весны еще было прохладно, но если светило солнце, то на улице было очень хорошо. Мы услышали какой-то шум и голоса, много голосов. Потом мимо нашего дома прошло очень много солдат с оружием, ехали военные грузовики и даже танки. С тех пор наша жизнь изменилась. Везде в городе поставили пропускные пункты со шлагбаумами. Чтобы добраться до школы, нас с папой проверяли десять раз! Требовали пропуск, а если его не было, то разворачивали обратно. Прошло еще немного времени, стали закрывать магазины, некоторые из них сгорели. Я видел из окна своей комнаты, как люди бегали с ведрами, пытались что-то тушить. По вечерам нам запрещали выходить из дома, что очень не нравилось Эльзе. Она руководила огромным предприятием, там шили много разной одежды, и зачастую оставалась на работе допоздна. Несколько раз папе приходилось ездить в полицейский участок, чтобы забрать Эльзу домой. В те дни она приезжала жутко злой, громко ругалась. Тогда я старался не попадать ей на глаза.
– Ты знаешь, она вообще меня довольно часто ругает, по всяким пустякам: не прибрал у себя в комнате – ругает, запачкал рубашку – ругает. Не дает мне спокойно жить, честное слово.
– Однажды ночью я проснулся от громкого звука сирены. Было страшно, я соскочил с кровати и подбежал к окну. Сквозь темноту я ничего не увидел, только луч света что-то искал в небе. Я вышел из комнаты и увидел папу и Эльзу, они стояли в центре гостиной на первом этаже. Папа держал в руках карту и что-то показывал Эльзе, а она кивала ему в ответ. Я побежал вниз по ступенькам: «Папа, что происходит? Почему так громко воет сирена?». «Сынок, одевайся скорее, нам нужно ехать!». Я не понимал, что происходит. Эльза и папа стали быстро собираться, складывали какие-то бумаги, деньги. Габриэль, стал выносить из разных комнат сумки, чемоданы, и складывать их возле дверей. Эльза схватила меня за руку и повела за собой наверх так быстро, что я перешагивал аж через две ступеньки. «Клаус, милый, нам срочно надо ехать». Она достала из шкафа мою одежду и стала меня одевать. Мне было так страшно, что я расплакался.