Волею Созидающего
Шрифт:
Взрывная волна с легкостью вышибла генерала из седла и крепко приложила его спиной о камни. Слепо шаря руками по земле, Зертам нащупал опаленное древко шрокена и, опираясь на него, с трудом поднялся на ноги. Прикрывающий армию магический щит исчез без следа. С неба градом сыпались маленькие сгустки огня, вцепляясь в беззащитную плоть.
Над головой пронесся вал раскаленного воздуха, вынудив генерала вновь уткнуться головой в развороченную взрывами землю. Вновь поражение... Самое сокрушительное поражение... Я проиграл свою последнюю битву... Сквозь непрерывную канонаду слабым эхом
Мой сын...
Рявкнувший совсем рядом взрыв с презрением отбросил Зертама в сторону. И последним, что увидел генерал, прежде чем потерять сознание, был поток крови, хлещущей из того места, где некогда была его правая нога.
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Голова страшно гудела, пульсируя волнами боли. В грудь будто бы забили пылающий клин.
Зертам застонал. Кто-то совершенно безжалостно тормошил его и хлопал по щекам.
Он открыл глаза. Рядом с ним прямо на земле сидела прекрасная черноволосая женщина. С первого взгляда он узнал ее. Узнал и ужаснулся.
Арминия.
Последняя надежда на спасение сгинула с тихим предсмертным писком. Сбежать от Творца было невозможно. Оставалось только принять свою судьбу с честью. Генерал с трудом поднялся на ноги и мутным невидящим взглядом обозрел окрестности.
Изрытая перепаханная равнина, вывороченные из земли булыжники, громадные воронки. Кое-где все еще догорали жалкие остатки травы. Повсюду валялось брошенное и переломанное оружие. Дымились военные самоходы, превратившиеся в груды искореженного металла и переплетение почерневшей от огня проволоки. И человеческие тела, чудовищным ковром устилавшие землю. Обгорелые, изувеченные, разодранные в клочки.
Содрогнувшись, генерал перевел взгляд на все еще сидевшую на земле Падшую. Арминия печально улыбнулась.
– Я предупреждала тебя, генерал. Предупреждала и просила уйти с Бескрайнего. Ты не внял предостережениям и просьбам. Мы дважды вышвыривали войска Единения с этого мира, но ты упорно возвращался. Больше я не собираюсь предоставлять тебе такой возможности.
– Я исполнял приказ.
– Собственный голос поразил Зертама своей безжизненностью.
– Приказ... Ты хороший человек, генерал. Великолепный тактик. Отличный командир. Солдаты любят тебя как отца. Мне жаль, что ты не с нами... Но это я могу исправить.
– Госпожа?..
– Принуждение.
– Арминия устало поднялась на ноги и отряхнула платье.
– Ты выпьешь вино принуждения.
Зертам уже догадывался об этом, но слова Арминии только что поставили последнюю точку его жизненного пути. Он должен будет предать все. Предать свою родину, отринуть честь. Забыть семью... Стать безвольной марионеткой. Надежды не было. Но оставался последний шанс.
– Госпожа, я прошу о милости.
– Я не могу отпустить тебя, генерал, - покачала головой Падшая.
– Не для того я провозилась с тобой почти полдня, практически вытаскивая твою душу из Бездны. Думаешь, так легко было собрать вместе клочки плоти, в которые ты превратился? Я все же рассчитываю получить хоть что-то за свои труды.
Зертам
– Я прошу не за себя, госпожа. У меня есть сын...
– Молодой лейтенант. Красавец. Чем-то похож на тебя. Он у нас.
– Он жив?
– Он ранен, но не опасно. Со временем поправится.
– Госпожа, - Зертам тяжело опустился на колени, скривившись от боли в груди.
– Я прошу отпустить его. Это моя последняя отрада. Я потерял все, но пусть хотя бы мой сын выживет в этом горниле хаоса. Я добровольно присягну вам в верности, но только освободите его. Все знают, что принужденные слишком прямолинейны и бесхитростны. Я же встану под ваши знамена добровольно...
– Голос генерала превратился в едва различимый шепот.
– Ради сына я отрину даже свою честь...
Арминия довольно долго молчала, глядя на коленопреклоненного генерала.
– Мы не можем доверять тебе. Кто поручится, что ты не сбежишь при первой же возможности? Или не заведешь наши отряды в ловушку?
– Если моего слова недостаточно, то я с радостью выпью вино принуждения. Только освободите моего сына. Я прошу. Умоляю. Пусть он вернется домой.
Падшая вздохнула.
– Хорошо. Я освобожу его. Волею Созидающего я клянусь, что твой сын вернется домой живым и невредимым сразу же после того, как только ты дашь мне клятву.
– Я клянусь, госпожа. Клянусь, что стану сражаться на вашей стороне безо всякого снисхождения к бывшим собратьям...
– По щекам Зертама текли слезы.
– Клянусь Вечностью, что никогда не предам вас.
– Твой сын будет освобожден, - кивнула Арминия.
– Встань. Что это ты делаешь?
– Меч... Это фамильный меч нашей семьи. Но... Я больше недостоин его носить. Я предал Единение. Я отринул присягу Совету... Я больше не могу... Я недостоин.
И выхватив меч из ножен, Зертам вонзил его в окровавленную и изрытую землю. Падшая молча смотрела на подрагивающий клинок.
– Пусть он останется здесь, как память погибшей чести нашей семьи.
– Пусть.
– Арминия кивнула и подхватила пошатывающегося генерала за локоть.
– А теперь нам пора. Мы отправляемся на Вал-Накин. Там ты сможешь повидать сына и убедиться, что даже Падшие не отступают от своего слова. А потом тебя ждет работа. Много работы. И помни: ты поклялся нам.
– Да, госпожа.
Провал в ткани реальности сомкнулся, оставив позади пустую выжженную равнину, усеянную тысячами мертвых тел.
Маркел медленно брел по залитой кровью и перепаханной взрывами земле. Вывороченные пласты дерна перемежающиеся раздробленными в песок камнями наводили на мрачные мысли. Но еще более тягостное впечатление оставляли многочисленные тела. Мертвые солдаты невидящим взглядом смотрели в безжизненные небеса.
При каждом шаге из-под ног вздымались облачка сероватого пепла.
Переходя от одного изуродованного могущественной магией тела к другому, Маркел всматривался в искаженные лица солдат.