Волга впадает в Гудзон
Шрифт:
— Что значит «в ближайшем окружении»? — прервал его Турецкий.
— Среди знакомых, коллег по бизнесу и даже среди людей, населяющих этот самый поселок. Там, как сегодня выяснил Володя Яковлев, таковых имеется четверо, у двоих из них машины интересующей нас марки! — Померанцев с нарочитым равнодушием посмотрел на своего шефа. И поскольку тот молчал, с интересом глядя на Валерия, немного поколебавшись, уточнил: — Обе, как нарочно, синие, хотя одна из них темнее, а та, что посветлее, принадлежит не самому полковнику — зовут его, кстати, Степан Петрович Слепцов, — а его жене Марии Ипатьевне. Полковник уже третий год как отставник, зато их сын, Федор Степанович Слепцов, — офицер, какое-то очень недолгое время пробывший в Чечне, сейчас служит в одной из частей Подмосковного округа. У родителей бывает часто, поскольку часть дислоцирована неподалеку от Калеников. Да, звание у него пока невысокое — обыкновенный капитан.
— Это все? — поинтересовался Грязнов.
— Побойтесь бога, — Померанцев с обидой глянул на Вячеслава Ивановича, — расследование фактически только начато, а по любимой версии Александра Борисовича — я имею в виду по «военной» — у нас списочек образовался из тринадцати человек! Когда бы мы больше-то успели?!
— Насколько понял, из этой чертовой дюжины синие «субару» только у двоих, — возразил Грязнов.
— Да, но выяснилось это только сегодня. О запланированных ближайших следственных действиях докладывать?
Последнее адресовалось уже Александру Борисовичу, покачавшему в ответ головой:
— Доложишь мне лично завтра с утра. Что по первому покушению?
— Пока лично у меня только ответ на запрос по поводу одного из совладельцев клуба «Энерджи» Кулемина. Сразу после того как его депутатский срок в Мосгордуме истек, то есть еще в середине девяностых, он женился на англичанке и отбыл в Лондон. По официальным данным, границу пересекал после этого «сюда — опять туда» всего один раз, через три года после женитьбы. Пробыл неделю, ни в чем плохом не замечен. Визит был сугубо частный. Что касается клуба, доход от его части акций не впечатляет, во всяком случае, по сравнению с тем приданым, которое должна была принести ему супруга.
— Что, большое приданое? — усмехнулся Турецкий.
— Ее папаша — известный в Великобритании конезаводчик. Этим, по-моему, все сказано. Кстати, тот жеребец, которого преподнесли нашему президенту, выращен как раз на одном из его заводов. У меня пока все, оперативные действия по первому покушению курирует господин Дубинский.
Володя Дубинский, услышав, что он «господин», на мгновение смешался, но тут же взял себя в руки и начал свой доклад с краткого пересказа опроса Сибиркина.
— Врет на каждом шагу, кого-то явно боится до смерти и вообще скользкий тип. Да вы, Александр Борисович, вероятно, и сами пришли к тому же выводу, если успели прослушать пленку — я вам ее утром передал.
Турецкий кивнул и поинтересовался:
— Как думаете, Владимир Владимирович, где именно он солгал, после того как якобы раскололся относительно Иванова?
— Мне показалось, — после недолгого колебания осторожно ответил тот, — что на самом деле он знает этого бесследно исчезнувшего менеджера, заменявшего Левина, гораздо лучше, но не говорит об этом. Возможно, и о том, что предстоит везти Иванова в клуб, он тоже знал заранее…
— Почему вы так думаете? — заинтересованно сощурился Александр Борисович.
— Этого Григорьева он страшно боится. Чтобы так испугаться человека, даже если тот угрожал ему в самых недвусмысленных выражениях, его нужно знать дольше, чем ту неделю, которую менеджер проработал в клубе. А с другой стороны, если он знает не больше, чем говорит, с какой бы стати этому псевдо-Григорьеву ему угрожать, вообще запугивать? Он же заранее знал, что исчезнет, так что смысла заставлять Сибиркина молчать просто нет.
Турецкий одобрительно кивнул:
— Абсолютно с вами согласен! К тому же можно почти с полной уверенностью говорить о том, что Григорьев и подполковник Степанов, забравший Иванова из больницы по подложным документам, — одно и то же лицо. А там он «следил», не задумываясь о том, что его в дальнейшем будет кому опознавать. Как думаете почему?
— Есть у меня версия, но… в общем, довольно фантастическая, — смущенно улыбнулся Владимир.
— Давайте, не стесняйтесь. В конце концов, и орудие несостоявшегося тогда убийства тоже довольно-таки фантастическое. Ну и?
Дубинский слегка порозовел и кивнул.
— Знаете, я долго размышлял над его словесным портретом. Собственно говоря, в наше время внешность — дело переменчивое, причем переменить ее можно в течение нескольких минут. Я специально знакомому режиссеру звонил, поспрашивал его между делом. Вот смотрите сами: основное, что мы знаем о внешности этого Григорьева-Степанова, — лицо круглое, с высокими скулами, брюнет, глаза серо-зеленые. Ну насчет цвета волос и даже глаз и говорить не стоит. Кстати, в больнице он еще и при усах был. Но я выяснил, что даже овал лица, особенно умеючи, можно подправить, сложнее только со скулами. Ну и рост, фигура — тут все описания тоже сходятся к одному.
— Вы хотите сказать, что исчезнувший Григорьев-Степанов, появляясь в клубе, менял свою внешность? — Турецкий слегка закусил губу.
— Во всяком случае, с моей точки зрения, похоже на то. А это значит, что в клубе среди сотрудников есть люди, которые его знали или по крайней мере видели раньше в натуральном виде. Словом…
— Только не говори мне, Володя, — встрял Померанцев, — что данного фигуранта надо искать в среде артистов! Знаешь, сколько бродит по Москве безработных актеров? А если к ним еще и гримеров добавить…
Валерий для убедительности в ужасе зажмурился. Но на Дубинского его реплика особого впечатления не произвела.
— Ничего подобного говорить я не собираюсь, — спокойно возразил он. — Просто хочу с точки зрения хотя бы косвенного отношения ко всем этим штучкам просеять сотрудников клуба. Собственно говоря, с помощью Вячеслава Ивановича мы это уже начали делать, хотя о результатах я пока не знаю, не успели поговорить на эту тему. Но по меньшей мере одного человека, я имею в виду подходящего, можно сказать, там видно за версту.
— Ты имеешь в виду бывшую модельку, ныне бизнесменшу? — Померанцев пожал плечами и покосился на внимательнейшим образом наблюдавшего и слушающего Турецкого. — Пока все, что о ней сумел нарыть Яковлев, скорее против такого предположения, чем за него. Правда, он только начал, но… Словом, наиболее существенный доход от клуба получает как раз эта дама, а дела ее ведет не она сама, а ейный любовник некий Аркадий Шварц, которому она, по свидетельству некоторых близких знакомых, смотрит в рот и ловит каждое слово, а желания этого альфонса выполняет с опережением, прежде чем ему вообще чего-либо пожелается. Учтите, разрабатывать как даму, так и ее любовника мы только начали, и с Вячеславом Ивановичем пока тоже на данную тему пообщаться толком не успели. Может, сами что-нибудь скажете?