Волга впадает в Гудзон
Шрифт:
— По модели, вероятно, — предположил Померанцев.
— Не только, Томилин, помнится, употребил слово «довольно потрепанная», так что дерзай. Когда эксперты дадут предварительное заключение?
— Ну если повезет и хотя бы в одной из машин отыщутся какие-то следы, на словах, наверное, к концу осмотра чего-нибудь и скажут.
— «Чего-нибудь»… — проворчал Турецкий. — Ничего они не скажут! Преступники, по-твоему, что, кретины полные? Наверняка этот проклятый «Субару» уже пару раз и помыли, и пропылесосили. Ладно, зайдешь ко мне вечером, в половине шестого, раньше не дергай.
Организовав себе таким образом условия для работы, Александр Борисович наконец, сладко потянувшись и заказав Наташе очередную чашечку кофе, углубился в факс, присланный по его просьбе Генеральной прокуратурой США.
…Собственно говоря, ничего нового по сравнению с тем, что уже было известно следствию, Турецкий из американского факса не узнал, — во всяком случае, на первый взгляд. Разве что в материале присутствовали довольно скудные данные о семейном положении обоих обвиняемых.
Профессор Шрадер оказался старым холостяком, прослывшим среди коллег помешанным исключительно на науке. Косвенно это подтверждало мнение о нем Томилина: вероятно, в авантюру Крисса втянул действительно его ассистент и преподаватель того же университета Хайгер.
Вот этот господин привлек более пристальное внимание Александра Борисовича.
Как выяснилось, в России, а еще раньше в Советском Союзе, Джон Хайгер в течение пятнадцати лет побывал целых десять раз, правда, в последние пять лет, то есть после женитьбы, ни одного визита к нам за Хайгером не числилось. Правдой оказалось и то, что женился он действительно на русской: на москвичке Марине Петровне Нечаевой, имя которой Турецкому ни о чем не говорило. Сведения о супруге и вовсе сводились практически к нулю. Миссис Хайгер была, судя по всему, обыкновенной домохозяйкой и примерной матерью четырехлетней дочери, родившейся уже в Штатах. Ни о ее прежней жизни в России, ни уж тем более о семье и профессии в факсе не было ни слова.
Александр Борисович задумался и, просидев за размышлениями минут пять, взялся за телефон в надежде, что нужный ему человек окажется на месте.
В последний раз с сотрудником МИДа Иваном Васильевичем Коловротовым они пересеклись по одному из дел, которым занималась Генпрокуратура, всего около полугода назад, и Турецкий надеялся, что Коловротов еще не успел забыть, что благодаря именно стараниям Сан Борисыча не лишился тогда своей должности.
Судя по радостным интонациям, с которыми он приветствовал Турецкого, Иван Васильевич провалами памяти и впрямь не страдал.
— Рад вас слышать! — подтвердил это впечатление Коловротов. — Как поживаете, Александр Борисович?
— Вашими молитвами… надеюсь, — произнес тот, невольно улыбнувшись.
— Это правда, — вполне серьезно ответил мидовец. — И если нужна какая-то помощь — всегда пожалуйста, — дал он понять Турецкому, что насчет его внезапного звонка ничуть не обольщается: вряд ли столь занятый человек будет звонить ему, исключительно чтобы справиться насчет течения жизни.
— Помощь действительно нужна, — не стал отпираться Александр Борисович. — Естественно, на официальном уровне мы ее получим, однако, сами знаете, сколько времени уйдет на все эти наши запросы-ответы, а у нас, как всегда, горит. Могу сказать, что связано это с гибелью Мансурова…
— Я слушаю вас очень внимательно!
— Благодарю. Интересует меня вот что. Около шести лет назад некая Нечаева Марина Петровна, москвичка, одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, вышла замуж за американца, сотрудника Нью-Йоркского университета Джона Хайгера. Вы меня слышите?
— И уже записываю, — отозвался Коловротов.
— Отлично. Меня интересует все, что отыщется о ней в ваших архивах. Плюс сведения о том, сколько раз за последние годы миссис Хайгер наведывалась на родину. Пожалуй, это все.
— Так… Когда вам, Александр Борисович, необходимы сведения?
— Как всегда… — вздохнул Турецкий.
— Как всегда, — хохотнул Иван Васильевич, — это значит — вчера. Правильно я вас понял?
— Абсолютно!
— Так, дайте подумать… Ну поворачивать время вспять я пока не выучился. Но, думаю, сегодня к вечеру или завтра утром хотя бы часть интересующей вас информации получить реально… Диктуйте ваш имейл!
— Благодарю вас, Иван Васильевич! — искренне произнес Турецкий. — Собственно говоря, я почти не сомневался, что вы нам поможете!
— Просто мистика какая-то! — На физиономии Володи Дубинского, появившегося в кабинете Турецкого вместе с Яковлевым сразу после обеда, читалось искреннее недоумение. Яковлев, в отличие от следователя, как обычно, сохранял полную невозмутимость. — Мы, — продолжил Дубинский, — проделали огромную работу, просея за неделю почти тридцать человек — всех, кто работал тогда в клубе в вечернюю смену из охраны и большую часть присутствующих в зале… Допустим, те, что в зале, были сосредоточены на выступлении Мансурова и по сторонам не глазели, поэтому могли Григорьева и не увидеть. Но охрана на обоих входах-выходах в один голос твердит, что этот тип помещение клуба вечером вообще, по крайней мере через их пост, не покидал. Как входил — видели, и на центральном входе сей факт, как положено, отмечен. А дальше, несмотря на показания Сибиркина, который клянется, что уехал из «Энерджи» с ним вместе, не только никаких положенных записей, но еще и дружное утверждение, что тот вообще из здания не выходил. Словно в воздухе растворился!
— С того момента, как вошел в зал перед встречей, верно? — уточнил Турецкий. Дубинский кивнул:
— Ну после покушения вообще никого из клуба не выпускали, пока не опросили и не записали все данные. А до этого я уже сказал…
— Насколько я понимаю, — Александр Борисович задумчиво повертел в руках карандаш, — на входе-выходе отмечается приход и уход исключительно сотрудников клуба.
— Да, включая и Сибиркина, и его замов.
— Но гостей ведь не отмечают, верно?
— Гостям выдаются бейджики, которые готовятся заранее, это, к слову сказать, очень упростило нашу задачу. Этот «Энерджи» действительно закрытый клуб! Учет посетителей крайне строгий, если кто-то из сотрудников или членов клуба приглашает гостя, обязан проинформировать об этом администрацию заранее, за день.
— И что, на гостя готовится отдельный бейджик?..
— Не совсем… Бейджиков у них там заготовлено достаточно, фамилии приглашенных в этих штуках легко меняются, поскольку таблички не заламинированы. Володя и мой оперативник Калина проверили всех мужчин, и все они действительно присутствовали на встрече…
— Между тем Сибиркин утверждает, что вышли они не только вместе, но и через центральный вход, верно?
— Ну да, машина Сибиркина к тому моменту давно уже находилась на клубной парковке…