Волк 4: Лихие 90-е

Киров Никита

— Дела мутить, значит, — сказал я. — Знаю я, кто что мутит. И уже видел, чем это заканчивается. Жадность до добра не доводит. И Богатов, — тот парень сразу скривился при упоминании. — И Фрол, и даже тот, кто раньше заведовал этим клубом. Если бы не жадность, они были бы живы до сих пор.

— Жадность — один из худших смертных грехов, — произнёс Эдик. — Жадность и гордыня, вот что хуже всего. Но Мишаня сказал простыми словами то, что я хотел произнести иначе. Так уж вышло, что вы ищете работу за пределами города, когда она есть в самом городе. Представляете,

что можно сделать, если придётся охранять не какие-то руины в степях, а целый рынок. Совсем другой уровень.

— У рынка же есть охрана, — сказал я.

— Не самая надёжная, а нам нужны профессионалы. Но в любом случае, это пока не предложение. Я просто хотел сначала познакомиться с вами лично и увидеть, что вы за человек, а потом уже говорить предметно. Я старомодный, всегда предпочитаю знать, из какого теста вылеплены мои знакомые.

За спиной у него висели часы. Скоро должна начаться встреча с Кузьмичёвым из ФСБ, тут мы задержались. Но это дело я не мог откладывать долго, тут опаснее.

— В любом случае, мы люди деловые, — Эдик хрипло откашлялся и запил вином. — Минуточку, здоровье уже не то…

Он прикрыл рот платком, покашлял ещё и закрыл глаза. Молчал несколько секунд.

— В любом случае, мы люди деловые. Должно быть не просто, что мы пришли и говорим, охраняйте наш рынок, а вы нам скажете — сто тысяч долларов. Всё же нужно обсудить. Хотя начать с цены — грамотное решение, сразу видны возможности сторон, одна платит, другая что-то предлагает взамен.

Сто тысяч он выделил особой интонацией и уставился на меня. Где ты их возьмёшь, старый? Хотя наверняка думал, что сможет у кого-то отобрать. Впрочем, я уже решил всё и так.

— Мы не рассматриваем предложения в городе, — сказал я. — Только те, на которые мы можем повлиять, потому что у нас другой клиент, на которого уходит всё наше время, а я не привык распылять силы. Мы обеспечиваем охрану только тогда, когда можем гарантировать безопасность. В данном случае я ничего гарантировать не могу, поэтому увы. У рынка свои правила, которые нужно осваивать.

— Здравый подход, — он никак не выдал своё отношение к моему ответу. — А вот ваши люди… да, понимаю, вы взяли надёжных.

Парни молчали. Слава хоть и любит поболтать, на таких встречах только внимательно слушает. Он человек неглупый, хотя и пытался выглядеть простым. Он понимал, как всё работает, а ещё умел выжидать.

Женя тоже слушал и молчал, хотя я его и не предупреждал об этом. Он мне доверял, поэтому не спорил при всех, только наедине выскажется. А Лёня — мужик тёртый, и сам понимал, когда надо молчать.

Ведь если бы они начали спорить и пытаться доказать мне, что надо подумать над делом с таким щедрым гонораром… меня бы просто завалили в ближайшие дни и потом пришли к ним с этим же предложением.

А меня не запутала вежливость Эдика, в этом городе он точно из опасных людей. Не так опасен, как майор Богатов, но в чём-то старый прожжённый вор хуже хитрого военного. Но ему нужны люди, и он хочет взять тех, кто под рукой.

Да

и эти сто тысяч я не увижу, скорее грохнут, чем заплатят. Взял деньги у братвы, обещая сделать что-то взамен — назад на вырвешься. С ними надо выстраивать другой подход, чтобы не остаться их должником. Так мы и держимся.

— Мои люди понимают всё, как и я, — сказал я. — В конце концов, мы делаем одно дело, все вместе. А если у кого-то из нас под угрозой, все вместе идём его выручать, как было не раз и не два.

— Ваша репутация оправдана, теперь вижу. В любом случае, был рад познакомиться.

На прощание он подарил глиняную бутылку вина, которую я уберу в неприкосновенный запас, чтобы отдать кому-нибудь при необходимости. Подарки с алкоголем у нас любят, особенно с дорогим.

Эдик ещё пообещал, что разберётся с Толиком и что таких нападений не повторится. И после моего замечания обещал повлиять, чтобы прекратился этот беспредел, когда какие-то непонятные люди берут деньги у ребят Семёныча. Хотя он и удивился, что я подошёл с этим к нему, якобы, он-то тут причём, но сказал, что разберётся.

Если по итогу, он всё ещё играл роль гостеприимного хозяина. Но что он думает на самом деле, разумеется, я не знал, никто не знал, кроме него. Но кое-что можно понять и сейчас.

— Кто что думает, парни? — спросил я, когда мы вернулись в машину.

За рулём сидел Артём, который нас ждал снаружи. Он заткнул сигарету за ухо и молчал, поглядывая на нас. Первым взял слово Лёня.

— Ему люди нужны. Причём такие, которых не надо долго обучать. Рынок — территория Луки, но Луку дожали. Возможно, Эдик хочет отбить территорию у Гоши, но пока непонятно. Не думаю, что он на нас серьёзно полезет, про знакомых чекистов все в курсе, вот и аккуратно пробивает, заманивает. Ну и надо будет с кем-то из братвы переговорить, чтобы знать, что Эдик мутит. Резко он поднялся, наверное, и сам это должен понимать.

— Да. В прошлый раз так резко Богатов поднялся, но у Эдика таких людей нет, чтобы с пивзаводом и Гошей разом воевать. Но вот насчёт поговорить с братвой…

Машина проехала по проулку, медленно, потому что туда-сюда сновали продавцы и грузчики, и выкатилась на улицу через открытые ворота. Напротив ещё одно кафе, где тогда Студент наткнулся на киллеров, но получил рану, а я увёз его в больницу.

— Мы к ним тоже не придём просто так, — сказал я. — Даже Студента я не могу спросить напрямую, только то, что он скажет сам. Но у нас с тобой есть контакт, Лёня, верно?

— Верно, — он вздохнул.

— Надо воспользоваться, благо, случай скоро будет. И согласен с тобой, что Эдику люди нужны, поэтому он осторожничает. Тут все эти банды в крови умылись за эти месяцы, им всем люди нужны. Да не только в крови, сколько ещё попересадили? Сейчас вся братва осторожная, выжидает, они полноценную войну не выдержат. Не будут же они по деревням набирать, как Родионов тогда. Хотя кто их знает?

— Может, добить их нахрен, — Слава усмехнулся. — А чё такого? Нас много.