Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»
Шрифт:
— Я не ссорился с ним. Я лишь застал его однажды ночью в королевской спальне за бальзамированием трупа…
— Что? — почти закричал Вавилон.
— Я застал его в королевской спальне за бальзамированием трупа, — повторил Рэксоул самым наиспокойнейшим тоном.
Мужчины уставились друг на друга, а затем Рэксоул наполнил стакан Вавилона.
— Расскажите мне, — попросил Вавилон, устраиваясь поглубже в кресле и закуривая сигару.
И Рэксоул полностью пересказал ему весь позенский эпизод, со всеми обстоятельными подробностями — все, что он сам знал и видел. Это было длинное и подробное повествование, занявшее целый час. За все это время
— Время для виски с содовой, — сказал Рэксоул и протянул руку, словно желая позвонить в колокольчик, но Вавилон жестом остановил его.
— Вы сказали мне, что этот Самсон Леви имел сегодня днем аудиенцию у князя Эугена, но вы не сообщили мне о результатах этой аудиенции, — сказал Вавилон.
— Потому что я сам до сих пор этого не знаю. Но, несомненно, узнаю завтра. Однако я почти уверен, что этот Леви отклонил просьбу князя Эугена ссудить ему миллион. У меня есть основания полагать, что деньги уже отданы кому-то другому.
— Гм, — задумался Вавилон и затем беззаботно промолвил: — Меня вовсе не удивила эта затея со слежкой за королевскими апартаментами через ванную.
— Почему не удивила?
— О, — сказал Вавилон, — это слишком очевидная уловка, и ее так легко обнаружить. Что же касается меня, то я специально заботился о том, чтобы не оказаться вовлеченным в подобные интриги. Я знал, что они существуют; я чувствовал каким-то образом, что они существуют. Но я также чувствовал и то, что они лежат вне моей сферы. Моим делом было предоставлять наиболее роскошный кров и пищу тем, кто, не задумываясь, платит за это; и я делал свое дело. Если же в отеле происходило что-нибудь тайное, то я с давнего времени поставил за правило игнорировать это до тех пор, пока оно само не попадется мне на глаза, и оно никогда не попадалось. Тем не менее я признаю, что участие в такого рода интригах сопровождается определенным приятным волнением, и вы, вне всякого сомнения, сами испытали это.
— Испытал, — просто сказал Рэксоул. — И, кроме того, уверен, что вы смеетесь надо мной.
— Ни в коем случае, — ответил Вавилон. — А теперь позвольте задать вам один вопрос: что вы собираетесь предпринять дальше?
— Это как раз то, что я сам хотел бы знать, — сказал Теодор Рэксоул.
— Отлично, — промолвил Вавилон после некоторой паузы, — давайте начнем. В первую очередь вам, возможно, будет интересно услышать, что мне довелось сегодня видеть Жюля.
— Вы видели его! — отметил Рэксоул с немалым спокойствием. — Где?
— Ну, это было рано утром, в Париже, как раз перед тем, как я отбыл сюда. Встреча произошла совершенно случайно, и Жюль, казалось, был достаточно удивлен, встретив меня. Он почтительно спросил меня, куда я собираюсь, и я сказал ему, что собираюсь в Швейцарию. В тот момент я думал, что поеду в Швейцарию. Мне казалось, что я наконец буду там счастлив и что мне лучше не возвращаться и не видеть больше Лондона. Тем не менее я изменил свои намерения и решил отправиться в Лондон, рискуя почувствовать себя здесь без моего отеля ничтожеством. Затем я спросил Жюля, куда он направляет свои стопы, и он сказал мне, что едет в Константинополь, заинтересовавшись там новым французским отелем. Я пожелал ему удачи, и мы расстались.
— Константинополь, как бы не так! — проговорил Рэксоул. — Могу сказать, что для него приготовлено одно подходящее высокое местечко.
— Однако, — продолжал Вавилон, — я мельком заметил его еще раз.
— Где?
— На Чаринг-кросс, за несколько минут до того, как имел удовольствие встретить вас. Мистер Жюль все же не поехал в Константинополь. Он не видел меня, а не то я спросил бы его, как он собирается попасть из Парижа в Константинополь, поскольку путешествие via [23] Лондон не вполне обычно для этого маршрута.
23
Через (лат.).
— Какое у этого малого нахальство! — воскликнул Рэксоул. — Великолепное и колоссальное нахальство!
Глава XXII
В винных погребах «Гранд Вавилона»
— Знаете ли вы что-нибудь о прошлом этого Жюля? — спросил Рэксоул, наливая себе виски.
— Абсолютно ничего, — сказал Вавилон. — До разговора с вами я даже не знал, что его настоящее имя Томас Джексон, хотя конечно же понимал, что он на самом деле не Жюль. И я определенно не знал, что мисс Спенсер его жена; правда, долгое время подозревал, что отношения между ними более близкие, чем этого требует характер их должностей в отеле. Все, что я знал о Жюле — а он всегда звался Жюлем, — это то, что он постепенно, при помощи какой-то загадочной личной силы, занимал все более значительное положение в отеле. Он решительно был самым умным и наиболее интеллектуальным официантом, какого я когда-либо знал, в особенности он был искусен в трудной задаче сохранения собственного достоинства без, столкновения при этом с другими людьми. Боюсь, что эти сведения слишком туманны, чтобы хоть как-то помочь в нынешнем затруднении.
— А в чем заключается нынешнее затруднение? — с простоватым видом спросил Рэксоул.
— Мне представляется, что нынешние затруднения состоят в том, чтобы объяснить присутствие этого человека в Лондоне.
— Но это нетрудно объяснить, — сказал Рэксоул.
— Как? Вы предполагаете, что он озабочен тем, чтобы отдаться в руки правосудия, или же что привычка тянет его к отелю?
— Ни то и ни другое, — сказал Рэксоул. — Жюль собирается сделать еще одну попытку — вот и все.
— Еще одну попытку? Чего?
— Покушения на князя Эугена. Либо на его жизнь, либо на его свободу. Весьма вероятно, что на этот раз он выберет первое из двух; почти наверняка первое. Он считает, что мы находимся в затруднительном положении, потому что озабочены тем, чтобы держать в тайне проблемы князя Эугена, и что это обстоятельство дает ему преимущество. Он уже достаточно богат, по его собственному признанию, и взялся за это дело, вне всякого сомнения, за огромную награду, и он абсолютно уверен, что получит ее. Он недавно имел возможность доказать, что он отважный малый, и, если я не ошибаюсь, скоро выкажет еще большую отвагу.
— Но что он может сделать? Вы, разумеется, не предполагаете, что он покусится на жизнь князя Эугена в этом отеле?
— А почему бы и нет? Если Реджинальд Диммок погиб в этих стенах только из-за подозрения, что он может предать конспиративное дело, то почему бы не убить здесь и князя Эугена?
— Но это будет отвратительное преступление, которое принесет отелю непоправимый вред.
— Совершенно верно! — улыбаясь, признал Рэксоул. Маленький Феликс Вавилон, казалось, никак не мог переварить эту чудовищную мысль.