Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»
Шрифт:
— И что если я задолжал миллион? — вызывающе спросил князь Эуген.
— О, ничего, мой дорогой Эуген, ничего. Просто это довольно большая сумма, чтобы ее можно было пустить по ветру за десять лет, не так ли? Как вы распорядились ею?
— Не спрашивайте меня, Эриберт. Я был глупцом. Но клянусь вам, что женщина, которую вы зовете «леди в красной шляпе», — это последнее мое безумство. Я женюсь и стану благопристойным князем.
— Стало быть, помолвка с принцессой Анной — дело решенное?
— Практически так. И чем быстрее я улажу дело с Леви,
— И все же вы со своим долгом собираетесь обмануть ее, Эуген?
— Не ее, а ее нелепых родителей и, разумеется, императора. До них дошли слухи, и я должен опровергнуть их, предъявив им незапятнанную репутацию.
— Я рад, что вы откровенны со мной, Эуген, — сказал князь Эриберт. — Но и я буду откровенен с вами. Вы никогда не женитесь на принцессе Анне.
— Почему? — спросил Эуген, вновь становясь высокомерным.
— Потому что ее родители не разрешат этого. Потому что вы не в состоянии предъявить им свою чистую репутацию. Потому что этот Самсон Леви никогда не ссудит вам миллион.
— Объяснитесь!
— Я именно это и собираюсь сделать. Вы были похищены — это ужасное слово, но мы должны произнести его — в Остенде!
— Правда.
— Знаете почему?
— Я полагаю, потому, что эта подлая женщина в красной шляпе и ее сообщники хотели получить от меня деньги. К счастью, благодаря вам они их не получили.
— Ничего подобного, — сказал Эриберт. — Они не хотели от вас денег. Они достаточно хорошо знали, что у вас их нет. Они знали, что вы среди европейских князей — капризный и непослушный школьник без чувства ответственности или долга по отношению к собственному княжеству. Сказать вам, зачем они вас похитили?
— Чрезвычайно меня обяжете, мой дорогой дядюшка.
— Они похитили вас лишь затем, чтобы на несколько дней удержать вас вдали от Англии, лишь затем, чтобы вынудить вас пропустить свидание с Самсоном Леви. И мне кажется, что они добились успеха. Предположим, что вы не получите денег от Леви… Найдется ли во всей Европе другой финансист, у которого вы сумеете их достать — при тех странных гарантиях, которые вы можете предложить?
— Скорее всего, не найдется, — спокойно сказал князь Эуген. — Но, видите ли, я получу их от Самсона Леви. Леви обещал мне, и я знаю из верных источников, что он человек слова. Он сказал, что деньги, при условии соблюдения определенных формальностей, поступят до…
— До?..
— До конца июня.
— Но сейчас конец июля.
— Ну что такое месяц? Он будет только рад ссудить деньги. Ему это очень выгодно. Как вообще в вашу мудрую старую голову могло прийти это предположение о заговоре против меня? Абсурдная идея. Заговор против меня! Для чего?
— Вы когда-нибудь задумывались о Боснии? — спросил Эриберт.
— В каком смысле?
— Мне не надо говорить вам, что король Боснии находится в долгу перед Австрией, которой он обязан своей короной. Австрия озабочена тем, чтобы он заключил хороший, влиятельный брак.
— Отлично, разрешим ему это.
— Что он и собирается сделать. Он намеревается жениться на принцессе Анне.
— Этому не бывать, пока я жив. Он делал предложение год назад и получил отказ.
— Да, но он сделает еще одно предложение, и на этот раз отказа не будет. О, Эуген, как вы не понимаете, что этот заговор против вас устроили несколько личностей, которые знают все о ваших делах и которые желают предотвратить ваш брак с принцессой Анной. Только один человек в Европе может иметь какие-либо основания желать, чтобы ваш брак с принцессой Анной не состоялся, и это человек, который сам собирается жениться на ней.
Эуген сильно побледнел.
— Стало быть, Эриберт, вы стараетесь убедить меня, что мое заключение в Остенде было подстроено агентами короля Боснии?
— Именно так.
— С целью приостановить мои переговоры с Самсоном Леви и таким образом лишить меня возможности брака с Анной?
Эриберт кивнул.
— Вы мой хороший друг, Эриберт. У вас добрые намерения. Но вы ошибаетесь. Это пустое беспокойство.
— Вы забыли о Реджинальде Диммоке?
— Я припоминаю: вы сказали, что он умер.
— Нет, я этого не говорил. Я сказал, что он убит. Это часть заговора, мой бедный Эуген.
— Пу-у-уф! — выдохнул Эуген. — Я не верю в то, что он был убит. А относительно Самсона Леви держу пари на тысячу марок, что мы с ним договоримся нынешним утром и что миллион будет у меня в руках прежде, чем я покину Лондон.
Эриберт покачал головой.
— Вы так уверены в характере мистера Самсона Леви? Вам часто приходилось иметь с ним дело?
— Ну, — на секунду заколебался Эуген, — нечасто. У какого молодого человека в моем положении не было время от времени каких-нибудь дел с мистером Самсоном Леви?
— У меня не было, — сказал Эриберт.
— У вас? Вы ископаемое. — Он позвонил в серебряный колокольчик — Ганс! Я приму мистера Самсона Леви.
После этого Эриберт незаметно удалился, а князь Эуген сел в громадное вельветовое кресло и начал просматривать бумаги, которые Ганс предусмотрительно разложил на столе.
— Доброе утро, ваше королевское высочество, — сказал Самсон Леви, входя и кланяясь. — Надеюсь, ваше королевское высочество в добром здравии.
— В умеренном, благодарю вас, — ответил князь.
Несмотря на то что он имел дело с особами королевской крови так часто, как ни один другой обычный человек в Европе, Самсон Леви так никогда и не смог научиться держаться непринужденно в первые несколько минут беседы с этими высокими персонами. Впоследствии он овладевал собой и выражением своего лица, но вначале он непременно бывал возбужден, красен лицом и склонен к потливости.
— Приступим сразу же к делу, — сказал князь Эуген. — Не желаете ли присесть, мистер Леви?
— Благодарю вас, ваше королевское высочество.