Волк в ее голове. Книга I (бесплатно)

Терехов Андрей Сергеевич

– С-сорян. Это не моё дело, только… Сорян. Только помочь думал.

Ха-ха. Вы наверняка заметили, что мне следовало думать лучше.

– Как она? – спрашиваю я.

Вероника Игоревна так и стоит у раковины – глаза закрыты, плечи поникли, – будто снова зависла, как на уроке.

– Всё ещё обет молчания? – шучу я неловко и тут же смущаюсь от собственной неуклюжести.

– Забавно.

– Забавно?

– Все

задают этот вопрос мне, а не ей.

Моё лицо будто обжигает невидимым пламенем.

Вероника Игоревна открывает глаза и возвращается к столу.

– Родительский комитет опять говорит об исключении.

С тех пор как Диана замолчала, все говорят об её исключении. Не удивлюсь, если и морская свинка пишет об этом в своём дневничке.

– Вам нужно с кем-то профессиональным посоветоваться, наверное. Хотя бы насчёт блужданий… ну, во сне.

– Здорово было бы, Артур Александрович, если бы обо всём в жизни можно было посоветоваться.

В голосе Вероники Игоревны проступает горечь, и я отвечаю невпопад:

– Есть подкаст на «Усатом радио».

– Не поняла? – Вероника Игоревна резко вскидывает подбородок. Глаза остекленели, губы кривит усмешка – будто мысли умчались дальше, за поворот, но эхо прошлой фразы ещё скользит по лицу.

– Подкаст. Это аудио, где…

– Я знаю, что такое подкаст.

Усмешка Вероника Игоревна черствеет, и я говорю быстро-быстро, куда-то торопясь и не поспевая:

– Ну вот… на «Усатом». У них отдельно про киношки, и про машины, болячки…

Голос мой звучит всё тише и неувереннее, потому что Вероника Игоревна смахивает вещи в красную сумку: ключи, ноутбук, ручку, тетради. От каждого движения по юбке разбегается сиреневая рябь. Последним ныряет бумажный пакет – белой водородной бомбой формата А4.

– А нельзя… – выпаливаю я. – Нельзя остаться с вами на четвёртом уроке?

– Артур Александрович, – Вероника Игоревна проверяет мобильный и прижимает тыльную сторону ладони ко лбу, – вы за мной следить собрались?

– Да с чего вы?!.. Нет! Нет, мне тупо понравилось сегодня. Ну, с Ван Гогом и прочее. Из-за кевлара вашего вообще не спал…

Я улыбаюсь заискивающе, но Вероника Игоревна даже не смотрит в мою сторону. Как странно она напоминает Диану из прошлого – ту Диану, которая наблюдала за Северным сиянием. Будто мать и дочь совпали, зазвучали в унисон – если не мыслями, не голосом и поступками, то хотя бы взглядами на недостижимую в пространстве и времени точку.

– Вот и идите спать на литературу.

– А нельзя… нельзя всё-таки у вас остаться? У вас же одиннадцатый «Б»? Неорганические кислоты?

Я поднимаю руку в жесте вопроса, но Вероника Игоревна по-прежнему не слушает.

Последнее время заметно, насколько ей скучно в гимназии. Заметно, что мы раздражаем или не понимаем Веронику Игоревну. Или безразличны. Как бы… слишком мелкие, глупые. Ещё год назад она водила экскурсии, вела электив, где выставляла на лабораторный стол шеренгу реактивов, раздавала стаканы и позволяла мешать вещества в любом порядке. А теперь…

Не знаю, мне нравилось. Когда неправильного ответа не существовало – поливай себе золотистое красненьким и объясни, что получил.

– Артур Александрович… – Вероника Игоревна поднимает раздражённый взгляд, но улыбается, когда замечает выражение моего лица. Черты её смягчаются, хорошеют, и она отвечает явно не так, как хотела: – Бог с вами, оставайтесь. Но очень прошу…

– Не спать? На кислотах?! – Я развожу руками. – Да ни в жизнь!

Вероника Игоревна качает головой, и улыбка на красивых губах бледнеет.

– Убедите мою дочь заговорить.

Сон третий. Музыка остаётся, голоса исчезают

– …«Западная вахта», – раздаётся над головой женский голос. – Следующая остановка – «Храм жён-Мироносиц».

Троллейбус останавливается и с шипением сворачивает гармошки дверей.

Две ступеньки. Асфальт. Гололедица.

Я засыпаю в рот остатки сухариков, вытираю пальцы об упаковку и скармливаю её ржаво-зелёной мусорке. Кушай, монстрик. Ням-ням.

Безликие высотки нависают бело-синими стенами и словно подминают под себя. Во рту хрустят крошки с привкусом химического холодца.

Седьмой подъезд.

Шестой.

Пятый.

Конец ознакомительного фрагмента.