Волк. Горизонт надежды

Гетто Виктория

Ворота в стене открываются, и оттуда вырывается кавалькада всадников, светя себе факелами. Но тут срабатывает рефлекс – пламя факелов очень ровное и яркое. Что это?! Чем ближе всадники, тем ярче пламя. Вскоре я даже прикрываю глаза рукой и, когда рядом начинает крутиться чей-то конь, с трудом могу различить его контуры. Но тут весёлый голос, который я надеялся услышать гораздо позже, вдруг приветствует меня:

– Что я вижу?! Блудный муж решил навестить наконец свою заброшенную супругу?

Факел резко гаснет с лёгким шипением, но до меня доносится порыв резкого запаха… Мать богов! Это же ацетилен!!! Какой же

я идиот!!! Но поздно ругать себя последними словами, когда на меня смотрят смеющиеся глаза из-под шарфа, прикрывающего нижнюю часть идеального личика. Яяри… Наклонившись, я выдёргиваю её из седла, девушка от неожиданности вскрикивает и оказывается передо мной уже на моей лошади. Сжимаю её в объятиях, лихорадочно сдёргивая шарф, и нахожу её губы. Вокруг – восхищённый гул голосов невольных свидетелей. Самое главное, что аури отвечает мне с не меньшей, если не с большей, страстью. Наш поцелуй долог, но, задохнувшись, мы всё-таки прерываем его. Девушка не может отдышаться несколько мгновений, потом кое-как произносит:

– На третью верфь, сьере лейтенант…

– Да, ваша светлость!

Офицер отдаёт ей честь, я – тоже. Яяри делает какой-то сложный жест, и мой жеребец несёт нас к городу.

…Я просыпаюсь от лёгкого поцелуя. Чуть припухшие глаза карего оттенка смотрят на меня в упор. Огромные, бездонные, и я тону, тону в них, не желая сопротивляться колдовской силе. Рыжие волосы обрамляют идеальный овал удивлённого личика с правильными чертами. Губы моей жены, на этот раз без всяких кавычек, чуть припухли от бесчисленных поцелуев.

– Ты странный… – шепчет она мне и укладывается поудобнее на моей груди, обнимает, довольно сопя аккуратным носиком. – Не думала, что это будет так прекрасно…

– Я тоже… – эхом откликаюсь в ответ, лаская длинные волосы, разметавшиеся по моему телу.

Аури довольно вздыхает.

– И почему мы так долго тянули?

– Кто знает…

Моя ладонь касается узкой спины, пробегает по ней сверху донизу. Яяри начинает учащённо дышать, потом выдыхает:

– Если ты не перестанешь, то рискуешь…

– Чем?

– А вот чем! – Она вдруг резко изворачивается, затем седлает меня, словно коня, чуть приподнимается и…

– Ох…

…К обеду мы наконец покидаем кровать, приводим себя в порядок, затем спускаемся в зал. Вкуснейшие блюда от досы Мири, спокойствие и умиротворение атмосферы усадьбы. Как же хорошо! И кажется, что не будет ни нападения, ни смертей, ни крови. Всё это просто страшная сказка, рассказанная дурным сказителем. Сегодня – первый день нового года. День, когда фиорийцы веселятся, отдыхают, ходят в гости, дарят подарки.

Подарки!!! Я совсем забыл! Подзываю слугу, шепчу ему кое-что на ухо, тот убегает под подозрительным взглядом моей аури.

– Что ты ему велел?

Я краснею, как семнадцатилетний юноша на первом свидании, потом признаюсь:

– Подарок. Я ведь так тебе его и не отдал…

– Подарок?

Яяри спохватывается:

– А у меня тоже есть!

Краснею ещё гуще:

– Ты сделала мне куда лучший сегодня…

Теперь она алеет, словно роза из Ботанического сада на Красавице, курортной планете Империи Русь. Отводит глаза в сторону:

– Только нам придётся немного повременить, пока…

Киваю, а краска на щеках жены становится ещё гуще. Она ведь была девушкой…

Тем временем слуга возвращается,

протягивает мне небольшой свёрток. Я передаю его Яяри. Аури разворачивает пергамент, в котором обнаруживается небольшой узкий футляр. Раскрывает крышку, ахает при виде небольшой цепочки тончайшей работы из золота, на конце которой висит огранённый в виде призмы кристалл алого рубина. Нашлось это украшение случайно в сокровищнице покойного лорда среди множества аляповатых побрякушек. Сразу видно, что предыдущий владыка ценил массивность и тяжесть золота, а это украшение явно принадлежало кому-то другому. Уж больно аккуратная работа.

– Какая прелесть… – ахает аури и надевает подарок на шею.

Ей идёт. Огненный язычок пламени камина трепещет через призму кристалла причудливыми тенями. Глаза жены становятся ещё больше, а я довольно улыбаюсь – правильно угадал, что ей понравится. Мой взгляд падает на стену, где висит местная гитара. Струн, правда, восемь, но, думаю, справлюсь.

– Дайте мне инструмент, – обращаюсь я к служанке.

Та торопливо снимает неуклюжий инструмент, подаёт мне. Честно говоря, удивлён, что на нём металлические струны. Аури с любопытством смотрит на меня:

– Хочешь сыграть? А ты умеешь?

Шевелю пальцами – я гитару брал в руки уже очень давно, с той поры, как вылетел в последний свой бой… Но боги не выдадут, а свинья не съест.

– Попробую. Только если ошибусь, прости.

Она улыбается:

– Я готова простить тебе всё что угодно…

Быстро перестраиваю инструмент на свой лад, снимая две лишних струны. Звук довольно глухой из-за толстых цельнодеревянных дек, но чистый. Беру для пробы пару аккордов. Вроде получается. Краем глаза замечаю, как в углу кучкуются слуги, пытаясь стать незаметными. Что бы сыграть? И как петь? Пытаться переложить наши песни на фиорийский? Но так вот сразу вряд ли получится…

– Я не знаю фиорийских песен, поэтому буду петь на родном языке Северных островов, а потом переведу.

Аури кивает, поняв, что эти слова предназначены для слуг.

Набрав в грудь побольше воздуха, я начинаю. Лёгкий перебор струн. С каждым аккордом пальцы слушаются меня всё лучше, а спустя минуту сами, уже без малейших ошибок скользят по выпуклому широкому грифу. А потом я начинаю петь… Все, включая Яяри, замирают, а слова легко льются:

Говоришь, если остры края,Даже желание тая, почему-то не тороплюсь.Но отвечу небу и вечности я, чтобы знали, в чём я клянусь.Голос мой, пускай ещё не слыхать,И к тебе любви не пробился зов,Но судьбы ударам меня не сломать,Это ясно без слов.Как же не сбиться, как во всём повиниться,Прямо перед тобой?Хватит уже возиться,Просто честно о чувствах пой… [4]

4

«Судьба». Исп. «Алхимик+» (пер. Куба77).