Волк
Шрифт:
— Клянусь Христом, я убью тебя, когда ты остановишь эту машину, — сказала я, именно это и имея в виду. Я не настолько глупа, чтобы рисковать собственной жизнью, избивая его до полусмерти, пока он сидит за рулем. Но все ставки были сделаны, когда я не рисковала насильственной, металлически-проткнутой автомобильной смертью. На эту угрозу я не получила ответа. Вероятно, потому, что он считал это несерьезным. Я представила каково это — быть настоящим, дышащим сексуальным парнем, равным гиганту на вершине бобового стебля Джека, что делает угрозу кровавой смерти от девушки, которая едва может склонить чашу весов на
Его ждало горькое разочарование.
Я была в бешенстве. То есть… серьезно разозлилась.
Я хотела крови.
И так как я не могла заполучить Лекса Кита, что ж, я была согласна с тем, чтобы заполучить его. По крайней мере, хоть что-то. Сколько бы мне не удалось сделать до того, как он меня прикончит. Я не питала никаких иллюзий. Я ни за что не смогла бы одолеть его в любой схватке, даже если бы он просто стоял и позволял мне бить себя. Скорее всего, я сломаю себе руки, прежде чем причиню ему хоть какой-то вред. Но это не означало, что я не хотела выплеснуть на него часть своего разочарования.
Я имею в виду… кто вообще увозит кого-то куда-то против их воли? Даже если, возможно, он хотел поступить правильно и увести меня подальше от копов, которые наверняка приняли бы ожог на моей руке за некую компрометирующую улику. И если бы они отнесли мою одежду в лабораторию, то нашли бы гораздо больше, чем следы бомб и коктейля Молотова.
Возможно, мне следовало быть ему благодарной. Он, очевидно, был готов к этому, когда предложил подвезти меня. Я просто сходила с ума на обочине этой дороги.
Но, как бы то ни было, мне не нужно было прятаться в его хижине в лесу. Мне нужно было убираться к чертовой матери из города. Господи, а что, если этот парень Джош решил сдать меня? Чем дальше я буду, тем лучше. Возможно, я рисковала своими отношениями со всеми, кто был мне дорог, делая то, что я сделала, но я не была в восторге от идеи оказаться за решеткой на всю оставшуюся жизнь.
Волк повернул грузовик на подъездную дорожку, которая была достаточно крутой, чтобы вы смогли преодолеть ее пешком или на каком-нибудь другом бегемоте с огромной тягой, как у его грузовика. Наверное, поэтому он и оставил свой байк в лагере Приспешников.
— Ты собираешься посадить меня на цепь? — спросила я, чувствуя себя неловко от затянувшегося молчания, пока мы ехали по длинной дороге.
Взгляд Волка на секунду встретился с моим, и я могла бы поклясться, что он выглядел почти оскорбленным. — Нет.
— Тогда ты не сможешь держать меня здесь, — сказала я, глядя в окно.
— Хорошо, — сказал он тоном, которому я не доверяла, как будто он знал что-то, чего я не знала.
Подъездная дорожка, казалось, извивалась вечно, уводя нас все глубже и глубже в лес, верхушки деревьев были давно голыми. Невольно я почувствовала, что расслабляюсь. Было что-то успокаивающее в том, что ты находишься там, где тебя никто не будет искать и не найдет. Особенно после всех безрассудных и непростительных поступков, которые я совершила той ночью.
Наконец Волк остановил свой грузовик возле маленькой хижины, выглядевшей так, словно она была не больше обычной квартиры на чердаке.
— Ты хоть в него влезаешь? — спросила я, желая только подумать, но не тут-то было.
На это Волк издал какой-то
— Пошли, — сказал он, выскакивая из своей двери и нажимая кнопку, чтобы открыть детские замки.
Не имея особого выбора, я последовала за ним, выпрыгнув из кабины, что заставило меня почувствовать себя маленьким ребенком, когда я тяжело приземлилась, что отозвалось болью в моих ногах. Когда я подняла глаза и увидела, что он стоит у своей двери, губы его подергиваются, я прошлась взглядом по нему, когда приближалась.
— Не все из нас могут быть Полом Баньяном (прим.авт. вымышленный гигантский дровосек, персонаж американского фольклора), — ощетинилась я. Я остановилась перед ним, широко расставив ноги и вытянув шею, чтобы посмотреть на него. — Если бы моя рука сейчас не пульсировала я бы сдержала свое обещание. Сейчас мне нужно привести себя в порядок и принять обезболивающее. Но не думай, что я забуду об этом. Было бы не очень умно засыпать рядом со мной сейчас.
Губы его снова дернулись, и он кивнул мне, признавая мою угрозу, как родители признают заявление своего ребенка о том, что они супермены, когда они заправляют наволочку за воротник своей пижамы, как плащ.
Когда он ничего не сказал, я вздохнула. — Итак, у тебя действительно есть водопровод в этом доме или он так выглядит из-за того, что коп сидит на корточках за кустом, и наблюдает за тобой?
Вот оно снова, губы подергиваются. По-видимому, все, что я говорю, его забавляет. Я почувствовала себя одновременно раздраженной и польщенной этим осознанием. Раздраженной, потому что все, что я говорила, не должно было быть смешным, особенно те части, где я угрожала его убить. И польщенной, потому что, ну, никто никогда не смеялся надо мной, и потому что я знала, что Волк был не из тех людей, которых легко развеселить. Он был очень серьезным парнем.
Он подошел к входной двери, которую оставил незапертой, и толкнул ее внутрь. Он ничего не сказал, но, с другой стороны, он редко это делал, поэтому я последовала за ним. Изнутри его дом представлял собой чердачную планировку с прямой маленькой кухней у стены слева и небольшим обеденным столом. У дальней стены стояло потертое кожаное кресло, рядом с ним — столик, заваленный журналами, и огромный телевизор, прикрепленный к стене рядом с входной дверью. Справа стояла огромная кровать с плюшевым красно-черным фланелевым одеялом — настоящий стиль горца. Там было две двери, которые, как мне показалось, вели в ванную и гардеробную. И это все. Вот и все, что было в его доме.
Я думаю, что судить немного грубо, учитывая, что я провела последние восемь лет, живя в Хейлшторме, лагере наемников (незаконный военный комплекс), который был сделан из грузовых контейнеров без окон, где я спала в комнате казарменного стиля с кучей мужчин и женщин. Но если вы собирались устроить себе пристанище в лесу, то почему бы вам не сделать его более… ну, комфортным?
И все же здесь было уютно. Бревенчатые стены, деревянные полы, окна без занавесок, плетеные ковры тут и там. Он кричал «домой» тому, кто почти забыл, что такое дом. Если бы у него были какие-то массивные встроенные книжные полки и убийственное подключение Wi-Fi, я могла бы чувствовать себя тут комфортно.