Волки и волчицы
Шрифт:
— Ничего себе случайно! Она одета патрицианкой, на ней настоящие золотые украшения! Не бирюльки, а золото! Что это за шутки!
— Уверяю вас, Алексей Петрович, все наши актёры здесь. Быть может, вам померещилось? — подбежал помощник.
— Померещилось? — Алексей нервно расхаживал по съёмочной площадке, вглядываясь в пыльный пол, будто пытаясь отыскать следы только что стоявшей там Антонии. Затем он быстро подошёл к толстолицему и прошептал ему в самые глаза: — Только не вздумай опять приглашать ко мне психиатра, братишка. Не померещилось мне ничего. Я её видел. Это была Антония, настоящая Антония…
Когда Антония пришла в себя, она покоилась на лежанке, вокруг суетились слуги.
— Где я? — с трудом разлепила она губы.
— Дома, госпожа. Рабы Валерия Фронтона привезли тебя сюда, едва твоё дыхание восстановилось, — Памфила заботливо разминала хозяйке кончики пальцев.
— Что со мной случилось?
— Ты упала. Никто не ведает причины.
— Там были злые духи… Я видела их… Они насмехались надо мной…
Антония долго бормотала что-то невнятное, и Памфила прервала её:
— Успокойся, госпожа. Тебе нужно навестить колдунью Масиниссу. Говорят, она прибыла в Рим из Фессалии, где многие сильны в предсказании будущего. Никакие авгуры [10] не могут гадать по полёту птиц так точно, как умеет эта колдунья предсказывать по линиям ладони, по пеплу сгоревших волос. Говорят, что любовника своего, посмевшего полюбить другую женщину, она одним словом обратила в бессильного старика. А соседского кабатчика за его грубое к ней отношение превратила в лягушку…
10
Из наиболее сведущих в вопросах общения с божествами людей складывались специальные религиозные коллегии сведущих людей. Иноземцы часто путали их с жреческими коллегиями. Но разница между ними была большой. На жреческие коллегии возлагалось служение какому-нибудь особому божеству, а коллегии сведущих людей хранили традиции всеобщих богослужебных обрядов, точное соблюдение которых требовало определённой опытности и было предметом забот со стороны государства. Эти коллегии сведущих людей делились на две группы: коллегия авгуров и коллегия понтификов. И авгуров, и понтификов было по шесть человек. Авгуры (augures), то есть птицегадатели, умели объяснять язык богов по полёту птиц. Это искусство было предметом серьёзного изучения и было доведено до такого совершенства, что превратилось в научную систему. Понтифики (pontifices), то есть мостостроители, получили своё название потому, что заведовали священным, а вместе с тем и политически важным делом постройки и, в случае надобности, разрушения моста, который вёл через Тибр. Они были единственными римскими инженерами, знакомыми с тайнами меры и числа, вследствие чего на них была возложена обязанность составлять государственный календарь, возвещать народу о наступлении дней новолуния, полнолуния и праздничных дней и наблюдать, чтобы каждое богослужебное действие и каждая судебная процедура совершались в надлежащие дни.
— Ну, уж это чепуха, — вяло отмахнулась Антония.
— Нет, госпожа моя прекрасная, не чепуха. Я собственными глазами видела женщину, которую она обрекла на вечную беременность за то, что та позлословила о ней. Женщина эта ходит уже больше года с круглым пузом.
— Зачем же мне идти к такой страшной колдунье?
— Может, она подскажет тебе, что означает твоё видение? — рабыня нежно расчёсывала волосы Антонии гребнем, тонкие зубья которого были умащены аравийскими смолами.
— Не хочу ни к кому идти… И тебе, Памфила, ничего не скажу, ибо тайна моя страшна. Вели позвать ко мне моего сына…
Когда к ней привели ребёнка, Антония сделала знак, чтобы все посторонние удалились. Мальчику было пять лет. Одетый в греческую тунику с золотой вышивкой по вороту, с гладко причёсанными и напомаженными волосами, он выглядел, как куколка.
— И ты уйди, — обратилась она к Памфиле, — я буду говорить только с Гаем.
Вскоре в большой комнате наступила полная тишина. Антония взяла мальчугана на руки и крепко поцеловала.
— Я скажу сейчас тебе то, что не знает никто на всей земле. Но это будет единственный раз, когда я скажу тебе это, малыш. Если боги захотят, твоя младенческая память сохранит в твоей чудесной головке мои слова, — внезапно она замолчала, а потом продолжала со вздохом. — Впрочем, зачем? Ничего я тебе не скажу, потому что у всех стен имеются уши. Никому нельзя доверять. Живи, Гай, как живёшь. Взрослей, мужай, жди своего отца, ищи любовь… Что ещё я могу сказать тебе?
Целлулоидный мир
Алексей Кирсанов изнемогал. Каждая клетка его тела была словно изъедена червями. Он физически ощущал в себе дырки, из которых выползли отвратительные твари, чувствовал истекавшую сквозь эти дырки жизненную силу. Воздух сгущался вокруг него. Воздух душил Алексея.
Кирсанов ненавидел состояние опьянения, но не мог справиться с собой: как только на него накатывала душевная смута, он хватался за бутылку. В первые минуты Алексей расслаблялся, давящая тяжесть отступала, напряжение таяло, появлялась лёгкость, мягкая затуманенность сознания, в которой угадывались милые сердцу образы. Он вливал в себя очередную рюмку, чтобы удержать все это, но размытость перед глазами делалась с каждой минутой сильнее, образы мутнели, расплывались. Запотевшее стекло сознания становилось вдруг непроницаемым, и Алексей впадал в панику. Творческие струны провисали, начинали звучать уныло и тоскливо.
— Мать твою…
Обычно хандра наваливалась на Кирсанова, когда ему казалось, что его замысел не имеет практической реализации. Но когда появлялись деньги на экранизацию его сценария, он впадал в ещё более ужасную депрессию, ибо начинал бояться собственного замысла, его размаха, его наглости, его гениальности. Алексей всегда избегал слова «гений», полагая, что однажды это слово погубит его.
— Я ничего не хочу! — говорил он в студенческие годы. Мне не нужна слава, не нужно ничего такого! Дайте мне только возможность делать кино!
Его жажда делать кино не знала границ. Он был неутомим. О его студенческих работах заговорили сразу, преподаватели поражались неистощимости его воображения, называли гением. Но Алексей суеверно отмахивался. Он хотел работать, хотел реальных результатов. Гений же, по представлениям Кирсанова, был обречён на непонимание, а потому — на невозможность творить для людей.
— Кинематограф энтузиастов остался далеко в прошлом, — рассуждал Алексей. — Эпоха по-настоящему независимого искусства канула в Лету. Разве найдётся сегодня новый Гриффит [11] , способный, будучи независимым режиссёром, снять «Рождение нации» или «Нетерпимость»? Нет! Сегодня режиссёр — раб продюсера! А я хочу творить и не зависеть при этом ни от продюсеров, ни от банкиров, ни от кого бы то ни было ещё! Режиссёр должен быть творцом, а не исполнителем чужой воли!
11
Д э в и д Г р и ф ф и т (1875–1948 гг.), американский режиссёр. Был журналистом, актёром в театре. В 1907 году начал деятельность в кино на киностудиях "Эдисон" и "Байограф" в Нью-Йорке. Попав в Голливуд в 1913 году, Гриффит выступил в качестве независимого продюсера и начал выпускать фильмы для прокатной фирмы "Юнайтед артистс", организованной им в 1919 совместно с Чарли Чаплином и Мэри Пикфорд. Гриффит разработал приёмы (параллельный монтаж, крупный план, затемнение, наплывы и многое другое), которые стали основой кинематографа и которыми пользуются по сей день.
Фильмы Алексея Кирсанова имели сильный резонанс, некоторые стали культовыми. Но всякий раз, испытав шумный успех, Алексей впадал в уныние, терял интерес к жизни. Всё виделось ему в чёрном цвете, всё казалось скучным, банальным, бессмысленным. Однако стоило искре нового творческого замысла зародиться в его сердце, и Кирсанов становился деятельным, начинал тормошить своих друзей, завлекал актёров и актрис разговорами о новом фильме, не спал сутками, трудясь над сценарием…
В этот раз волна беспокойства захлестнула Алексея, когда для этого не было никаких видимых причин. Уже второй месяц он снимал «Вечный Город» — фильм, который назвал делом своей жизни. Всё шло гладко. Алексей чувствовал, что стоял на пороге чего-то великого, таинственного, первоосновного. Всё его существо пропиталось распиравшим его ожиданием. Вот-вот перед ним должен был открыться неведомый ему доселе мир. И вдруг…