Волки и волчицы
Шрифт:
— Теперь вспомнил, — кивнул он. — Но к чему ты об этом? Какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Прямое. Я тоже кое-что чувствую, вижу, но не умею понять этого.
— Ты имеешь в виду переселение душ?
— Да.
— Видишь ли, Наташ, мы не можем говорить об этом наверняка. У нас нет доказательств… Полагаю, что нам просто очень хочется того, что принято называть вечной жизнью. Не хочется уйти в никуда. Не хочется исчезнуть… Наверное, поэтому мы цепляемся за всякие теории.
— Ты сейчас нечестен, — голос девушки прозвучал очень серьёзно, в нём слышался упрёк.
— Разве?
— Ты хочешь, чтобы я опровергла твои слова. Надеешься, что я найду аргументы и опровергну твои сомнения.
Алексей смутился. В глубине души он хотел именно этого.
— Но я слабее тебя, Алёша, — с грустью прошептала девушка. — Я слабее и моложе тебя. Я не способна убедить тебя ни в чём. Разве только в моей любви.
— Извини. Ты права. Я не должен так разговаривать. Но пойми, что мне иногда так сильно нужна помощь!
Они замолчали и некоторое время сидели молча, вслушиваясь в шум дороги, скользившей под колёсами автомобиля.
— Тебе случалось видеть когда-нибудь один и тот же сон? — снова заговорила Наташа.
— Да. Мне всё время снился Рим. Я фильм-то взялся снимать из-за моих снов… А что?
— Я иногда вижу повторяющийся сон.
— Какой? О чём он?
— Не помню, — засмеялась девушка, — совсем не помню, о чём он. Но я сразу узнаю его. Вижу улицу и понимаю, что я там уже была. И знаю, что я увижу за поворотом. И знаю, что произойдёт через минуту…
— Говоришь, что не помнишь, а сама про улицу… Что за улица?
Наташа растерянно поглядела вокруг себя, будто в машине могло быть какое-то напоминание о её странном сне.
— Узенькая улица… Грязная… Черепичные крыши на домах… Средневековье, может быть… Я вхожу в большой дом, нет, даже не в дом… Это настоящий замок… Поднимаюсь по лестнице, на стенах висят гобелены… Но я — вовсе не я.
— То есть?
— Я не женщина. Я точно знаю, что я мальчик лет тринадцати…
— И это называется «ничего не помню»! — в глазах Кирсанова появился азартный блеск. — Что ещё?
Девушка покачала головой:
— Я вхожу в комнату, там вижу мужчину… Потом происходит что-то страшное… Нет, не могу… Я попробую в другой раз…
В ту же секунду лобовое стекло шумно хрустнуло и покрылось густой насыпью мельчайших белых трещин, словно инеем. Кирсанов инстинктивно сгрёб Наташу и подмял её под себя, успев увидеть появившиеся в стекле автомашины несколько дырок. Затем он услышал, как что-то скользко пробарабанило по крыше изнутри салона и отозвалось последовавшими ударами где-то над его плечом, в глубине спинки кресла.
«Пули!» — мелькнуло у него в голове.
Машину занесло, она издала отвратительный свистящий звук, выехала на тротуар, подскочила, сильно ударилась обо что-то, сотряслась всем корпусом и лениво накренилась, выдавливая откуда-то из своих недр протяжный скрежещущий стон. Алексея вместе с Наташей придавило к правому борту, на который машина завалилась. Кирсанов услышал тяжёлое медленное дыхание девушки в самое ухо.
Автомобиль колыхнулся и тяжело опустился на колёса. Наташа вскрикнула.
— Тихо, тихо, — прошептал Кирсанов, прижимая её к себе.
— Голову больно. Ударилась, — простонала она.
В следующую секунду пронзительно загудел клаксон.
— Эй! — окликнул Алексей водителя.
Мужчина молчал. Автомобиль продолжал ровно сигналить.
В стороне раздалось тарахтение мотоцикла, послышались крики людей.
Кирсанов с трудом приподнялся. Первое, что бросилось ему в глаза, было лобовое стекло, простреленное в нескольких местах.
— Всё-таки пули! — с тяжёлым вздохом проговорил он. — Но почему? Что за фокус такой?
— Какие пули? — спросила испуганно Наташа.
— Кто-то в нас стрелял.
Кирсанов перегнулся вперёд и потряс водителя за плечо. Тот не отозвался, его грузное тело привалилось к рулю, давя на клаксон. Алексей потянул шофёра на себя, и мужчина переместился как-то боком на спинку своего кресла, вывернул шею и безвольно откинул голову. Гудение клаксона оборвалось.
— Он мёртв, — удивлённо сказал Кирсанов. По лицу водителя густо струилась кровь, набегая на глаза и затекая в приоткрытый рот. — Ёлки-палки! Он убит! Что ж это такое?!
На проезжей части теснились автомобили. Со всех сторон сходились люди.
Алексей посмотрел на свою спутницу. Она обеими руками стиснула себе голову.
— Ты ранена?
— Не знаю. Больно. Наверное, ушиблась.
— Давай вылезать отсюда.
Он толкнул дверцу, но она не поддалась. Тогда он сильно ткнул её ногой, и она распахнулась, издав металлический визг. Кирсанов выбрался наружу, чувствуя во всём теле пульсацию. Колени дрожали. Земля плавала под ногами, накренялась.
— Чёрт подери, настоящая морская качка…
— Что случилось? — Наташа дрожала.
Алексей осмотрелся. Отовсюду подтягивались люди, робко расспрашивая друг друга. Несколько голосов громко требовали «скорую». Кто-то остановился перед Кирсановым и спросил:
— Вы в порядке?
Он пожал в ответ плечами и неуверенно кивнул:
— В порядке. Но водитель, похоже, мёртв… Вы что-нибудь видели? Что произошло? Кто стрелял?
— Я всё видел, — затараторил незнакомец. — Вон в ту машину стреляли, вон в ту! В упор из автоматов били! Из двух автоматов!