Волков. Гимназия №6
Шрифт:
— Ну-у-у-у, тихо — это разве ж интересно? Зато такие танцы этим хмырям устроили, что век помнить будут. — Петропавловский уселся ровно и задрал подбородок, принимая героическую позу. — Разве плохо вышло?.. Ну же, судари, ответьте!
Тяжелый взгляд Фурсова был выразительнее тысячи слов. На мгновение мне показалось, что он сейчас возьмет бестолкового товарища за шиворот и просто-напросто вышвырнет из грузовика на радость восьмиклассникам… Но нет, обошлось — видимо, по-настоящему рассердиться на Петропавловского так и не вышло — слишком уж искренне-радостно
В конце концов, все закончилось хорошо.
— Дурак ты, семинарист, — уже без особой злобы выдохнул Фурсов. — И шутки у тебя дурацкие.
— Ага. Кудеяру тоже не нравится. — Петропавловский толкнул меня локтем. — Видел его рожу, Вовка?
Рожу я видел — еще на складе. Круглую, злобную и перепачканную измочаленными в кашу помидорами. Обычно так выглядят люди, которые собираются мстить. Долго, упорно, яростно — и непременно до победного результата.
Но на сегодня наши приключения, похоже, все-таки закончились. Грузовичок свернул на Садовую, объехал мерно громыхавший по рельсам трамвай — и дальше покатился уже быстрее. Восьмиклассники честно гнались за нами до самого конца переулка, но на углу даже самые упрямые сначала замедлили шаг, а потом и вовсе отстали, понемногу растворяясь в вечернем полумраке.
И только когда последний силуэт в темно-синей гимназической форме исчез вдалеке, я, наконец, выдохнул окончательно. Устроился поудобнее, развалившись на мешках, и подставил лицо ветру. Вечер выдался прохладным, не после такой беготни это оказалось как нельзя кстати.
— Ну, покатались — пора и честь знать. — Петропавловский отряхнул брюки от пыли и уселся на корточки. — Пойду я, пожалуй.
— Куда собрался? — поинтересовался Фурсов.
— Так домой же. В-о-он там я как раз и живу, прямо за собором.
Тем самым, которого в моем мире нет — и никогда не было. Петропавловский будто пытался проткнуть пальцем златоверхую громадину, указывая куда-то в сторону Спасского переулка… или как он тут называется? Я даже не успел попрощаться: стоило грузовичку чуть притормозить, как высокая тощая фигура ловко выскочила из кузова прямо на асфальт.
— Бывайте, братцы! — донеслось уже из-за борта. — Завтра увидимся!
— Вот ведь чучело. — Фурсов перевернулся на бок и подтянул мешок под голову, как подушку. — Послал нам бог товарища… Чуть не влипли.
— Слабоумие и отвага, — кивнул я. — Но парень хороший, не бросил.
— Да уж, куда лучше. Таких дел наворотили, что до самого лета расхлебывать. — Фурсов едва слышно усмехнулся. — А уж от тебя, Володька, я такой прыти и вовсе не ожидал. Вроде всегда тихо сидел — и тут на тебе!
— Хватит, насиделся уже. Надоело.
Я сам так и не понял, чьи мысли вдруг высказал — то ли свои собственные, то ли те, что уже давно засели в голове Володи Волкова. Так крепко, что их не смогла вытравить даже новая личность, занявшее тело… Впрочем, если и так — у меня никаких возражений не возникало. И если уж судьбе было угодно закинуть старого колдуна именно в эту гимназию — то почему бы не заняться единственным,
— Воевать. — Я расстегнул ворот кителя и повторил: — Воевать будем, если придется. Давно пора этому Кудеяру рога обломать.
— И то верно… Нам теперь деваться уже некуда. Не знаю, что там дальше — но ты меня, брат, крепко выручил. — Фурсов протянул мне здоровенную лапищу. — Век не забуду.
— Да ладно тебе… ерунда.
Рукопожатие у однокашника оказалось под стать внешности. Вроде бы аккуратное, уважительное — но крепкое. Такое, что изящные косточки моего нового тела тоскливо хрустнули.
Несколько минут мы ехали молча — Фурсов снова заговорил, только когда грузовик свернул с Садовой в сторону Никольского собора. Тихо попрощался, снова сдавил мою ладонь, будто стальными клещами — и сиганул за борт. А я поехал дальше — по странному стечению обстоятельств наш четырехколесный спаситель следовал чуть ли не маршруту моего трамвая: вырулил через какие-то переулки к Благовещенскому мосту, перебрался через Неву на Васильевский и покатился по Восьмой линии.
Но на Малый проспект все-таки не повернул — уехал дальше, в сторону Смоленки, услужливо притормозив на перекрестке. Будто специально, чтобы мне поудобнее было вылезать из кузова.
Отсюда до дома оставалось километра два, не больше, и я решил прогуляться пешком — как раз мимо Смоленского кладбища. Вдоль трамвайных рельс, где всего какие-то сутки назад сразил в честном бою здоровенную Жабу из Прорыва. Но сегодня от великой битвы ни осталось и следа — даже самые мелкие щепки, видимо, уже успели сгрести и утащить дворники. И от лужи темной жижи, разлившейся вчера по асфальту…
— Владимир? Это ты, что ли?
Глава 14
Я никогда не считал себя ни пугливым, ни дерганым, ни даже особо впечатлительным. Но после пережитых приключений тело, видимо, еще не успело окончательно избавиться от избытка адреналина и прочих естественных стимуляторов. И когда меня окликнули буквально с нескольких шагов, я разве что не подпрыгнул, разворачиваясь
Впрочем, опасаться оказалось нечего: вместо кровожадной банды восьмиклассников рядом возник мой вчерашний знакомый — городовой Степан Васильевич Игнатов… то есть, дядька Степан. Коренастая фигура в белом кителе отлипла от стены и шагнула мне навстречу из-за угла — и вид у старика был настолько расслабленный и радостный, что из головы тут же вылетели всякие остатки тревоги.
— Чего-то ты опять припозднился, Владимир. — Дядька Степан покачал головой — но тут же снова заулыбался во всю ширь. — Небось, гуляли с друзьями?
— Ага, вроде того… — пробормотал я.
Делиться историей о своем удалом побеге из гимназии я не собирался — в том числе и потому, что после разгрома, который мы учинили на складах Чернышева переулка, кто-то из рабочих наверняка позвал городовых. А уж если коллеги дядьки Степана изловили кого-то из восьмиклассников…
Нет, ему об этом знать определенно не стоит.