Вольник
Шрифт:
– Я никогда не буду как он!
– впервые повысил голос вольник.
– Извини. Я предпочту остаться бездетным, чем заставлю близких страдать из-за меня.
– Ты ведь можешь сделать кого-то счастливой! Совсем не обязательно причинять боль.
– Я пытался. Поверь, вольникам этого не дано. Рано или поздно я уйду или сорвусь.
– Твоя возлюбленная сказала, что ей нужен тот, кто всегда будет рядом?
– вспомнила девушка.
– Да.
– Важин изменился в лице.
– Ведь я не смог.
– Может она слишком много требовала? Или сама не знала, что ей нужно? Ведь если любишь, то всегда будешь ждать.
– Ты ничего
– Так расскажи, - не отставала Вида.
– Зачем тебе это?
– Я же девушка, - пожала плечами знахарка.
– Любопытство никуда не денешь.
– Я бы не хотел вспоминать.
– Жаль.
– Видана резко дунула на пламя свечи. Оно моргнуло и унеслось под потолок едва заметной струйкой дыма. Комната погрузилась во тьму.
Девушка успела задремать, когда тишину нарушил хрипловатый голос:
– Мы встретились в селении, куда нас созвали как лучших в своем деле. Участились случаи нападения диких животных. Всего за неделю звери растерзали десятерых. Она была известной целительницей, прославившейся силой и замкнутостью. Я же лучше других вольников понимал дикую природу, а не домашний скот. Злата прибыла раньше и уже успела излечить двоих детей с тяжелыми ранами. Уставшая, с мокрой от пота челкой и окровавленными пальцами. Такой я увидел Злату впервые. И тогда же впервые услышал голос: холодный, властный. Уже не помню, что она сказала, но этот голос не выходил из головы всю ночь, пока я разбирался с мучающейся от бешенства стаей кабанов. А на следующее утро нашел Злату возле родника. Изнуренную и беспомощную. Она так сильно противилась тому, что кто-то может увидеть ее слабость, что предпочла сбежать в лес. Наплевав на опасность и здравый смысл. Я отнес ее в деревню и ушел. Следующая встреча состоялась через год в каком-то вонючем трактире. Мне тогда здорово досталось от пьяного стражника, разбившего о затылок глиняный кувшин с толстыми стенками. Оказалось, что он обознался и в качестве извинений оплатил ужин и добавил на лишнюю кружку. А Злата, ставшая свидетельницей нападения, оказала помощь. Мы разговорились и не сразу поняли, что уже знакомы. После той встречи мы почти три года путешествовали вместе. А потом ей предложили место при короле.
– И она согласилась?
– А кто бы отказался? Она умоляла остаться, обещала поговорить с влиятельными людьми, чтобы нам выделили дом и подыскал мне обычную работу.
– Но все это не для вольника?
– спросила девушка, догадываясь о дальнейшей судьбе влюбленных.
– Это я понял не сразу. Мы прожили вместе чуть больше трех месяцев. И если первые недели были самыми счастливыми в моей жизни, то последующие превратились в пытку. Мы постоянно ссорились: она не могла понять мою жажду свободы, а я так и не смог объяснить. Закончилось все битьем посуды, ее слезами и моим уходом.
– Мне жаль, что все так закончилось.
– Мне тоже. Говорят, она так и не вышла замуж, погрузившись в работу.
– Важин помолчал и неожиданно произнес: - Спасибо тебе, Вида.
– Мне? За что?
– Ты первая, кому я об этом рассказал. Стало немного легче. Если бы она поняла, что я и правда любил в ней все, а ушел не потому что разлюбил, а потому что не мог иначе...
– Думаю, она это знала. Просто не смогла смириться.
– Спасибо. Но я не уверен.
– Тогда почему она не вышла замуж, раз так мечтала о семье и собственном доме? Может все еще ждет, что ты вернешься?
– Спокойной ночи,
– Важин поднялся из-за стола, оборвав разговор.
Она слышала, как гость осторожно укладывается на лавку, как старается сдержать стон. Прошло около получаса, дыхание больного стало ровным и глубоким. Хозяйка дома все так же сидела за столом, вновь и вновь проживая горькую историю чужой жизни.
***
Три дня пролетели незаметно. Важин продолжил делиться либо смешными, либо страшными историями. Грустных тем оба собеседника старились избегать. Вольник болтал без умолку, не забывая настороженно прислушиваться и поглядывать в окно.
Очередной день подходил к концу. Девушка беззаботно хохотала, под конец истории расплескав воду для крапивной похлебки.
– Хватит!
– взмолилась она, спасая свежеиспеченный пирог от влаги.
– У меня уже живот болит.
– Это от голода. Ты с самого утра ничего не ела, - напомнил мужчина.
– А ведь правда, - удивилась Видана.
– Сейчас горшок в печь поставлю и будем ужинать.
– Ты ешь, я не хочу.
– А я так старалась, - расстроилась хозяйка, вытирая руки о мучной передник.
– И вообще, одним молоком сыт не будешь! Пора возвращаться к нормальной еде.
– Ну хорошо, только чуть-чуть.
Вида прибрала стол и отломила первый кусок гостю. Он вежливо съел все предложенное, но от добавки отказался.
– Знаешь, - смущенно заговорила девушка, зажигая свечу, - у меня ощущение, что я тебя уже давно знаю.
– У меня так же, - улыбнулся вольник, любуясь танцующим пламенем.
Видана покраснела. Покончив с ужином, она выбежала на улицу, чтобы привычно выплеснуть ведро больного и наполнить чистой водой.
Во всей деревне горели окна. Люди готовились к празднику, предвкушая назавтра сытый и шумный вечер. Из труб валил дым из-за безветрия зависший над деревней ароматным облаком. Кто-то пел песни, кто-то кричал на мешающегося под рукой мужа. Собаки беспокойно лаяли, ожидая угощения. Молодежь сидела по домам, выискивая в сундуках лучшие наряды и украшая их свежими вышивками. Вида всегда надевала платье в самый последний момент, стараясь не разглядывать рисунки, бережно созданные сестрой. Своего платья за годы одинокой жизни так и не сшила.
– И зачем все это выдумали?
– пробурчала Видана, возвращаясь в дом.
– Важин, а у вас есть какие-нибудь пра?..
Девушка осеклась. Ведро с грохотом опустилось на пол, расплескав ледяную воду.
– Важин!!!
Он лежал возле лавки в луже рвоты. Повязка набухла от крови и съехала вниз. Больной тяжело дышал, откашливая ужин.
С трудом оттащив мужчину подальше от запачканного пола, девушка обтерла его мокрой тряпкой, выкинув, наконец, запачканную и рваную рубашку. Вольник то и дело норовил завалиться на бок, не приходя в сознание.
Пол ночи знахарка сидела рядом, соорудив лежанку на вычищенном полу. Каждые полчаса она меняла мокрую тряпицу на горящем лбу, обтирала покрывающиеся потом лицо и грудь.
– Я тебя вытащу, ты только борись, - устало шептала Вида, гладя вольника по жестким волосам.
– Травы помогут. Я здесь, я с тобой...
Когда сил сидеть не осталось, знахарка прилегла рядом. Она только даст глазам отдохнуть, всего на минутку...
Разбудил ее громкий лай и звон бубенцов привязанных к хвосту несчастного пса. Вольник дышал ровно, без стонов и хрипов. И, как оказалось, уже не спал.