Вольное братство
Шрифт:
Эскобето сплюнул за борт, выражая свое презрение к человеку, цепляющемуся за юбку бабы.
— Вот увидишь, рано или поздно девка прирежет Плясуна.
— Тогда ей не поздоровится, — посетовал я.
— Как знать, — в голосе Эскобето появились странные нотки. — Может, совсем по-другому выйдет… Ну, так что, Игнат? Готов идти на «Ласку»?
— Могу ли я взять с собой друзей?
— Офицеров, что ли? Нет, Игнат. Они у меня другими делами заниматься будут. Может, и в море ходить не придется. А вот дружка своего резкого можешь взять. Как его зовут?
— Рич.
— Ага,
Это как понимать? Эскобето заранее все продумал и уговорил Хаддинга отпустить из своего экипажа двух человек, особенно после неудачного налета на купеческий караван? Интересно, чем нагрузил наш командор донов Ардио и Ансело? Все загадочнее и загадочнее.
Я сделал вид, что дремлю, но мозг лихорадочно искал объяснение начавшейся возне на Инсильваде. Оказывается, Эскобето ждет еще два своих корабля из доков, и заранее начал реорганизацию экипажей. Уверен, что не только я с Ричем подверглись переводу на борт «Ласки». Неужели в самом деле пойдем на Салангар освобождать каторжан?
По прибытии на Инсильваду я помчался на «Твердыню» забрать свои немудреные пожитки, а заодно выяснить, как мне быть со старым кортиком капитана Хаддинга. Я ведь и в самом деле, без шуток, уже привык к нему. Наверное, та самая магнетическая связь установилась.
На ходу отбиваясь от расспросов, где меня морской дьявол носил, я заскочил в казарму, потрепал языком с Деревяшкой-Сильвером, встретился с Ричем и шепнул ему на ухо решение Эскобето. Бывший пластун выпучил глаза от такой новости и стал готовиться к перебазированию. Ведь «Ласка» стояла чуть дальше от основной эскадры, в самом сердце «подковы» острова, откуда весь экипаж флагмана сходил на берег. Там же, по слухам, была еще одна казарма наподобие нашей.
Пока Рич деловито собирал свои вещи, я посоветовал ему быть на причале через полчаса. Пусть меня там ждет. А сам рванул на «Твердыню». Черт его знает, но почему-то в голове крутилась одна мысль, что все неслучайно. Фортуна подкинула какой-то козырь, который нужно разыграть умело и без спешки.
Хаддинг, к моему удивлению, был на своем корабле. Он хмуро смотрел на неспокойное море, устроившись на носу в плетеном кресле. В руке у него была бутылка с местным ромом. Шкипер «Твердыни» периодически прикладывался к горлышку и что-то бормотал.
— Капитан, я прибыл доложить, что Эскобето забирает меня на флагманский борт, — сказал я, встав сбоку. Мое появление вызвало интерес среди палубных матросов, наводящих порядок на судне. Но подходить никто не осмелился. Видать, Хаддинг сегодня был не в настроении.
— А, Игнат, — повернув голову, хмыкнул капитан «Твердыни». — Как прошли бои на Рачьем?
— Сделал Эскобето на несколько сотен риалов богаче.
— Неужели выиграл? — удивился Хаддинг и неожиданно сунул мне бутылку. — Выпей, заслужил.
— Спасибо, — я приложился к огненному пойлу. Да, это лучше, чем та бурда в таверне на Рачьем. — Я ухожу, капитан.
— Да я знаю, — забрав бутылку, буркнул Хаддинг. — Мы разговаривали с командором сразу после прихода «Твердыни» в порт. Команда расформировывается и раскидывается по кораблям. Ваша бригада вся целиком и полностью переходит на «Ласку». Все уже там, остались вы двое. Твой кореш — упертый баран. Сказал, что будет тебя дожидаться. Парни ему: да Игната давно уже на ристалище проткнули и закопали в лесу… Хороший у тебя друг, Игнат. Никому не поверил, пару рыл свернул набок, чтобы языком не трепали. А ты молодец, в самом деле. Кто против тебя в главном бою выступал?
— Мурена.
— Да ты что? — Хаддинг хлебнул излишне много и закашлялся, разбрызгивая пойло по палубе. — Сама Мурена? Нихрена себе. Жуткая стерва… Надеюсь, ты выпустил ей кишки?
— Нет. Живая осталась. Личико, правда, попортил.
— Жаль, — протянул капитан. — Твоя ошибка, парень. Теперь гляди в оба. Прирежет.
— Не получится, — я усмехнулся. — Она — мой должник… Э-эаа, капитан. А что случилось? Почему расформирование?
— «Твердыня» идет в доки. Сильно нас покусали. Ремонт нужно делать. А это дело надолго затянется. Вот и раскидывают всех. Я с десятком матросов, помощником, боцманом и квартмейстером остаемся на борту. Отдыхать будем, пока вы по морям рыскать будете.
— А как же две новых шхуны? Ведь вы могли бы взять командование на одном из них…
— У «Забияки» и «Морского дьявола» есть свои шкиперы, — махнул рукой Хаддинг. — Ты чего хотел-то здесь?
— Да вот доложить, что ухожу и насчет оружия вопрос решить, — я тряхнул ножнами кортика. — Мне же Бирк голову свинтит за имущество.
Хаддинг покосился на потертые ножны, взгляд его вдруг затуманился.
— Мой старый друг. Сам его выбрал?
— Бирк посоветовал, — не стал я врать. — Мне показалось, вполне приличный клинок.
— Да, это отличный кортик. Бирк тебе рассказывал о его качествах?
— Подчиняет себе, но я не ве…
— Именно. Игнат, отнесись к предостережению со всем вниманием, — шкипер снова хлебнул. — Как почувствуешь, что клинок завладел твоей душой — выбрось в море. Утопи его к дьяволу.
— Я не чувствую его власть. Наоборот, он помогает мне, — слегка преувеличил я те самые чувства, которые возникли во время боя с Муреной. — Но ваш совет приму к сведению.
— Ты, Игнат, точно не свинопас и не солдафон, — хмыкнул Хаддинг. — Кажется, Бьярти тебя плохо просчитал. Язык у тебя как у имперского или королевского чиновника. Те так же любят заливаться, патокой уши заполнять.
У меня сердце екнуло. Как бы опять к «контрразведчику» не отправили. И ведь не факт, что после первой встречи Бьярти поверил мне. Вдруг кто-то за мной хвостом ходит, сведения собирает? Черт побери, надо поскорее лезть наверх, поближе к Эскобето. Где меньше всего тебя замечают? Правильно, где больше всего света.
— Так что с кортиком? Я так понял, себе могу оставить?
— Иди отсюда, Игнат, — махнул рукой Хаддинг. — Я с квартмейстером поговорю, если ныть начнет. Скажу, что лично подарил тебе. Все, удачи тебе, корсар!