Волны огня
Шрифт:
Две недели прошли, близилась к середине и третья, и тогда Шани заподозрила, что вопрос ее будущего пока остается нерешенным. С прошествием же третьей она была в этом уже почти уверена.
— Когда возвращается мистер Мэноу? — с замиранием сердца спросила она Мэтрон. Она была так взволнована, что не могла скрыть свое нетерпение.
— В среду. — Мэтрон одарила ее строгим взглядом. — Похоже, сестра, вы сегодня очень счастливы. Выиграли в лотерею?
Шани рассмеялась:
— Нет, что вы, ничего подобного. — Ответ вырвался у нее прежде, чем она осознала, что он может спровоцировать следующий вопрос.
— Так что же это? Или, быть может, мне лучше не спрашивать?
— Я пока не могу вам сказать, — извиняющимся тоном пролепетала Шани.
Мэтрон лишь пожала плечами. Они еще немного поговорили, после чего Шани пошла в свою комнату. В этот день она не дежурила, но обещала навестить Люсиану, молодую девушку-гречанку, недавно выписавшуюся из их больницы. Люсиана жила с матерью в деревне, а работала в Никосии, в какой-то конторе, так что всю неделю она жила у своей замужней сестры, а на выходные уезжала к матери. Сейчас девушка поправлялась и пригласила Шани домой, познакомиться с ее мамой.
Домик был маленький, снаружи очень миленький, светло-голубого цвета, однако внутри обстановка была довольно скудной, как и в большинстве домов, хозяева которых жили небогато.
— Не хочешь попить? — предложила Люсиана, представив друг другу свою маму и Шани, после чего пожилая женщина вернулась в огород за домом. — Я только что выжала сок из граната. Уверена, тебе очень понравится.
— Несомненно, я как-то уже пробовала.
Шани стояла на террасе, глядя в сторону гор.
Среда… среда послезавтра. Удивительно, как ей не терпится, чтобы он поскорее вернулся, и это после того ужаса, который она испытывала при одной только мысли о муже.
— Давай и перекусим? — Люсиана вынесла из дому поднос с ассорти из мяса, рыбы, помидоров, сыра и молодых «ангури» — маленьких свежих огурчиков. Приготовлено все было специально к приходу Шани, и, хотя она пообедала всего час назад, ей вовсе не хотелось обижать Люсиану, отказавшись от угощения. — Какой сыр тебе больше нравится? — поинтересовалась молодая киприотка. — «Галоуми» или «фетта»?
— Я их оба попробую, — улыбнулась Шани. — Если честно, то я одинаково люблю и тот, и другой.
Только когда Люсиана присела, Шани заметила, что девушка явно чем-то возбуждена. Долго ей ждать не пришлось; вскоре Люсиана сама стала рассказывать ей о молодом человеке из Фамагусты, недавно сделавшем ей предложение.
— На прошлой неделе его родители приходили к моей матери, — продолжала она. — Они спрашивали о моем приданом, и мама показала им этот дом и сказала, что у меня есть несколько оливковых рощ, а еще пара банановых и апельсиновых. Думаю, они уже все обсудили.
— Это все твое? — не поверила Шани, оглядевшись кругом.
Люсиана кивнула:
— Этот дом — мое приданое. Мне его оставил отец.
— А твоя мать? Она будет жить с вами?
— Может, с нами, а может, и в сарае.
Глаза Шани округлились.
— У твоего отца не было денег, чтобы построить тебе дом, и поэтому он отдал тебе свой собственный? — такое случалось часто, и Шани это знала, особенно если у человека было несколько дочерей.
— Ему пришлось. — Люсиана усмехнулась. — У меня ведь четыре сестры. — Она указала на дом, располагавшийся чуть дальше на той же улице. — Мистеру Спиросу и его жене пришлось отдать дом своей дочери, и теперь они живут вон в той маленькой пристройке.
— В Англии все иначе, — задумчиво проговорила Шани. — Здесь молодая пара начинает жизнь в собственном доме с хорошей мебелью, с землей, которая может прокормить их, а заканчивает ее в куда худших условиях… как ты только что выразилась — в сарае. В моей стране пара начинает свою жизнь с нуля, а заканчивает ее в большом и просторном доме со всеми удобствами. Это то, к чему они стремятся.
— В Англии хорошо, — с грустью согласилась Люсиана. — Вы влюбляетесь, правда? Я смотрела по телевизору ваши фильмы, и мне кажется, влюбляться — это очень хорошо. Вы ведь сами выбираете себе женихов, верно?
Уже собираясь согласиться, Шани вдруг остановилась, подумав о том, что сказала бы Люсиана, если бы узнала, как «просили» ее собственной руки и как ей пришлось выйти замуж за нелюбимого человека.
— Этот твой Антонакис… — по буквам проговорила она. — Какой он?
— Я ни разу его не видела.
— Ни разу не?.. — Шани поверить не могла в услышанное. Пусть здесь не признавались ухаживания перед свадьбой, но познакомиться-то молодые должны! Или, на худой конец, хотя бы увидеть друг друга издалека. — Ну а он видел тебя?
— Только однажды. Он заходил к своему другу, Яннису, который работает в нашем офисе. Я не заметила Антонакиса, потому что в офисе было много людей, но Антонакис заметил меня и спросил обо мне Янниса. Яннис рассказал ему, что я хорошая девушка, что с ребятами не гуляю. И тогда Антонакис попросил своих родителей сходить к моей матери.
— И ты счастлива при мысли, что выйдешь за него?
— Кажется… думаю, да. — Люсиана быстро опустила глаза на стоящее перед ними блюдо. — Вы совсем не едите, сестра Ривс.
— Ой, конечно, спасибо. — Шани взяла ломтик «фетты» и откусила. Она очень беспокоилась за эту девушку и немного неуверенно спросила: — Люсиана, ты абсолютно уверена, что счастлива?
Внезапное сомнение мелькнуло в черных глазах девушки, но тут же исчезло, уступив место выражению смирения. Она тихо ответила:
— Я счастлива, сестра Ривс.
— А что, если ты встретишь этого парня и он тебе не понравится?
— Я спрашивала о нем Янниса, и тот говорит, что он хороший и что очень любит своих сестер.