Волны в коробке
Шрифт:
– Вроде да.
– Отлично! Тогда пройдите за ширму и раздевайтесь. Когда будете готовы, я открою камеру и помещу Вас туда.
Я пошёл туда, куда мне указали, снял всю одежду. Нажатием кнопки девушка откинула крышку капсулы, и я смог лечь туда. Жидкость была настолько идеальной по плотности и температуре, что я совершенно не ощущал её вокруг себя. Когда меня заперли, я остался в абсолютной темноте. Меня моментально сковал страх, голова закружилась.
В капсуле раздался голос:
– Марк, постарайтесь расслабиться и просто смотрите на экран. Мы будем измерять активность Вашего мозга. Вы в полной безопасности. Я Вас вижу. Если Вы почувствуете себя плохо, просто поднимите руку, и я тут же открою Вас. Процедура займёт двадцать минут. Удачи! Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Я не расслабился, но постарался отогнать мысли. Справедливости ради, их и без того было немного. Перед глазами загорелся экран. Сначала мне по одной показывали все буквы алфавита, потом цифры от 0 до 9. Затем цвета стали медленно перетекать из одного в другой, пока я не посмотрел все оттенки.
После мне начали включать отрывки из каких-то фильмов, сменяющие друг друга. Сначала это был трогательный первый танец молодожёнов на свадьбе, потом скандал между двумя людьми. Люди, отдыхающие на траве в парке и военная хроника. Мама с ребёнком и жестокое убийство. Таких отрезков было очень много. Я не пытался понимать их и анализировать, просто смотрел. Быть может, пустотой в своей черепной коробке я смогу затормозить активность мозга настолько, чтобы меня забраковали и отпустили.
Дальше всё повторилось по кругу. Алфавит, цифры, цвета, кадры. Потом экран погас. Я снова услышал голос девушки:
– Марк, если вы хорошо себя чувствуете, покажите жестом.
Я поднял правую руку и показал большим пальцем вверх.
– Отлично! Поздравляю, мы почти закончили. Сохраняйте спокойствие, скоро я Вас выпущу.
Внезапно камера с громким шипением начала наполняться каким-то газом. У меня моментально свело трахею, стало тяжело дышать. Меня накрыла паника, я пытался встать, бил руками и ногами по капсуле, но она не поддавалась. Я хаотично махал руками, чтобы показать, что у меня проблемы. Сильно кружилась голова.
Снаружи снова донесся голос:
– Марк, сохраняйте спокойствие, это необходимая часть процедуры. Вашей жизни ничего не угрожает. Вместе мы заставим жизнь играть по нашим правилам!
Я продолжал долбить руками в крышку капсулы, но мои конечности с каждым вдохом становились все тяжелее. Глаза закрылись, моё тело перестало слушаться. Я заснул.
Глава 3
Пару раз я уже задумывался о бесцельности своей жизни.
Когда мне было 13 лет, у меня случилась первая депрессия. Естественно, никто мне её не диагностировал, я узнал об этом сам, уже гораздо позже. Вся проблема в том, что для поколения наших родителей не существует такого понятия. «Это всё просто твоя лень!», «Ой, мы раньше как-то жили, ни у кого никаких депрессий не было», «Просто молодёжь сейчас слишком нежная, нечего себя жалеть!». Да, депрессий не было, просто мужчины молча уходили из семьи и спивались. Просто женщины тащили на себе и дом, и детей, и мужа, а потом в сорок лет чувствовали себя никому не нужными бабками. Депрессии не было, просто взрослые орали на детей, иногда избивая их ремнем, шнурами от бытовых приборов, скакалками, за то, что у них самих внутри был полный хаос. «Извини, сынок, я вспылила, твой отец меня довёл». Но, конечно, свои разногласия взрослые решать не могли, потому что отец (у которого, понятное дело, нет НИКАКИХ психологических проблем) изобьёт мать, как только та откроет рот и скажет о своём недовольстве. А депрессии не было, да…
Так вот, у меня она случилась. Я не помню, что именно послужило триггером, но это произошло. Я перевёлся в седьмой класс. У меня всегда была более-менее адекватная успеваемость, но не в этот год. Дело в том, что я, скажем так, психически не вышел с летних каникул. Было тяжело вставать по утрам. Я не видел смысла посещать школу. Я твёрдо знал, что пойду поступать в медицинский. Так почему я не могу изучать только химию и биологию, а обязан ходить на все эти бесполезные предметы? Я кое-как переживал учебный день, возвращался домой, бросал портфель и прокрастинировал. Я не делал уроки, абсолютно, совсем. И в классе я слушать тоже не собирался.
Помню, как у меня впервые вышло три тройки за четверть. Матери было совершенно не до этого, поскольку она доверяла мне в вопросе учёбы и не совалась туда. Алгебра, физика, геометрия… После урока меня дёрнула за рукав классная руководительница, заставив задержаться:
– Марк, ты знаешь, что у тебя тройки за четверть?
– Да.
– И почему ты ничего не делаешь?
– Ну, три и три. Какая разница?
– Тебе что, совсем плевать на свои оценки?!
– Да.
С этими словами я ушёл. К сожалению, ни опытные педагоги, ни школьный психолог не заподозрили, что что-то не так. А, может, они и не интересовались. Ой, да что с ним может случиться? У него хорошая семья, культурная мать, он просто учиться не хочет!..
Но мне было тяжело существовать каждый день, и я не понимал, почему. Я не мог расслабиться даже дома, в груди давило тяжёлой ношей ощущение, что всё вокруг бессмысленно. Я бы мог сделать гораздо больше, добился бы огромных высот, но я даже не могу встать с кровати… Я глупый ученик, плохой сын, никчёмный человек.
У меня был единственный, хоть и немного странный, способ снять стресс. Во дворе перед нашим домом стоит детская площадка, на ней есть качели. Ночью, после 22:00, когда все дети расходились по домам, я одевался и шёл туда. Я садился на эти качели, втыкал наушники в уши и слушал музыку. Иногда час, иногда и больше. В любую погоду: будь то жара, проливной дождь, снегопад или тридцатиградусный мороз. Я шёл и качался. Под музыку я представлял, какой могла быть моя идеальная жизнь, рисовал клипы и целые мюзиклы у себя в голове. Я настолько уходил в свой выдуманный рай, что мне становилось легче. И я не возвращался в реальность до конца, каждый раз оставляя кусок души там, в той мечте, которая никогда не сбудется.
И продолжалось так целых четыре года.
Иногда я задумываюсь о том, как бы поступил, если бы мой собственный сын-подросток каждый вечер качался на детской качели, глядя в пустоту? Неужели не попытался бы поговорить? Действительно ли верил бы, что всё идёт по плану? По-настоящему считал бы, что с ним всё хорошо, и никаких проблем у него нет? Не знаю. Но моя семья поступила именно так.
Вторая депрессия свалила меня в двадцать. Я тогда практически покинул университет. Если бы меня попросили в четырёх словах описать своё состояние, я сказал бы так: мне это не нужно. Я не видел смысла в учёбе, и уже не собирался быть врачом. Но в то же время не было ничего, чем я хотел бы заниматься. Всё, чего требовал мой организм – это лежать на диване и смотреть тупые видеоролики в интернете. Целыми днями напролёт. Моё тело буквально умоляло меня отречься от какой-либо нагрузки, как физической, так и моральной.
Я не хотел умирать, но и жить мне было незачем. Человеческое существование казалось мне тогда бессмысленным, ведь наибольшую часть нашей жизни занимают нелюбимая работа и сон. Мы существуем лишь пару часов в день, от возвращения домой до ухода в постель. И в чём тогда кайф этих нескольких мгновений, которые пролетают в один вздох? Люди готовы вставать по утрам, без устали пахать по 9 часов в день для того, чтобы немного отдохнуть и посвятить время себе. Но и это происходит в лучшем случае.
В обычной жизни в эти свободные минуты мы занимаемся делами, которые нам поручают члены семьи, либо выполняем необходимые бытовые обязанности. И когда же мы живём? В то мгновение перед сном, когда происходит рефлексия прошедшего дня? А стоит ли оно того, чтобы ради него существовать?..
Я думал, что мне станет лучше, если я начну жить своими желаниями. Я забил на учёбу, нехотя и очень редко выполнял поручения семьи. Но, как оказалось, своих желаний у меня не было. Я просыпался, ел, существовал на протяжении всего дня, снова ел и с трудом засыпал. Так прошли 8 месяцев.