Вольный Дон

Сахаров Василий

– Заманчиво все это, и неспроста. В чем подвох?

Лоскут сделал непонимающее лицо и развел руки.

– Никакого подвоха. Твой отец себе смену растит. Сам он тебе напрямую помогать не станет, казаки этого не поймут. Но помочь хочет, и делает что может.

– Тогда получается, что мне еще и няньку приставят?

– Помощника и наставника, – поправил меня полковник.

– Какая разница, если суть одна и та же.

– Не говори глупостей. Тебе будут помогать командовать ватагой и в мореходном деле помощь окажут, но все решения только за тобой.

– Согласен.

– Другой бы на твоем месте от радости прыгал, а ты еще и выкаблучиваешься, согласен он…

– Дед

Троян, не заводись. Кто у меня наставником будет?

– Василий Борисов.

Интересно, один из личных порученцев отца идет в мое подчинение. Это неплохо. Однако может вызвать подозрения у старшин. Поэтому я уточнил:

– Он, так же как и я, к отцу в немилость попал?

– Еще три месяца назад.

– Когда и где он к моей ватаге присоединится?

– В Царицыне.

– Тогда вопросов больше не имею. Могу быть свободен?

– Да, – Лоскут уже отвернулся и бросил через плечо: – Не вздумай радости своей показывать. Для всех ты с отцом в ссоре.

– Понял.

Я стер с лица улыбку, которая наползала сама собой, и двинулся к ватажникам, которые не понимали всей сути происходящих событий. Эх, погуляем теперь по морю Хвалынскому, добудем себе золотых динаров и тугриков, ну или какая там у персов монета в ходу, а заодно и славу заработаем. И хотя до Степана Тимофеевича Разина нам далеко, думаю, что не осрамимся и покажем себя достойно.

6

Войско Донское. Черкасск. 15.07.1709.

– Никифор, пора идти.

Когда Митяй Корчага вошел в комнату, я был занят очень важным делом, затачивал свою легкую черкесскую шашку.

– Выдвигаемся.

Ответил я односуму, поднялся с табурета и закинул шашку в ножны, накинул на затылок невысокую барашковую папаху черного цвета и посмотрел на себя в мутное зеркало. Красавец! Новые сапожки, серые шаровары и простая темно-зеленая рубаха с открытым воротом. На поясе кожаный армейский ремень с затейливым узором, торгаш из Сечи говорил, что венгерская работа, а на нем шашка и кинжал. В общем, любому человеку сразу видно, что перед ним не голь перекатная, а справный казак.

– Пойдем, – кивнув Митяю, я направился на выход.

По пути к нам присоединились остальные ватажники, Иван Черкас, Федор Кобылин, Семен Кольцо и Смага Воейков. Все мы при оружии и одеты, словно на праздник. Для нас сегодня важный день и выглядеть ватажники должны хорошо.

Вместе мы покидаем дом полковника Лоскута и идем к соборной площади. В небольшом отрыве от нас движется Василь Чермный, наверное, боевик полковника решил за нами присмотреть. Ну-ну, пусть наблюдает, несмотря на легкий мандраж, я в себе уверен, а ватажники уверены во мне, и значит, все у нас получится как надо.

Вспомнились минувшие десять дней. Веселая свадьба сестры, на которой гуляла половина Черкасска. Затем осторожные подкаты от донских старшин, которые зазывали меня к себе в гости и всякие интересные разговоры вели. Вроде бы ничего крамольного. Да вот только по их словам выходило, что отец мой зарвался, много беглых на Дон привел, и вольности старожилых казаков урезает, а от этого Войско хиреет. И они, как люди, которые думают за общественное благо, очень по этому поводу переживают. Ага! Сейчас! Знаю я ваше радение. Кто Кондрата в «реальности Богданова» сдал? Ась? Да понятно кто, Соколов, Казанкин и Ананьев, а все остальные им помогали, и Зерщиков, который сейчас на подъеме, и Поздеев покойный, и Фролов изгнанный. Упырки! Дождутся беды за свою болтовню и склочность, да и черт бы с ними. Главное, что они мне денег дали. Между прочим, без всяких процентов и условий, как своему. Не очень много, но и немало, триста рублей

на дружину, провиант и припасы. Мне надо набрать всего пятьдесят человек, как элиту их вооружать не потребуется и у большинства оружие свое, так что вышеуказанной суммы должны хватить с избытком.

И вот получил я рублики, и начал в дорогу готовиться. Собрал все необходимое, проверил оружие и коня перековал. Ватажники мои были заняты тем же самым и, окончив этот труд, мы присели на свои ковровые сумки, словно сицилийские мафиозо на тюфяки, и застыли в ожидании, которое продлилось одни сутки.

Вчера столица Войска Донского провожала на Астрахань армию, которая должна выступить на Персию. Всего уходило шесть конных полков и Первый Волжский стрелковый, общая численность бойцов пять тысяч человек, а командует этим соединением Максим Кумшацкий.

Донская армия ушла, и пришло время гулебщиков. Они двигались со всех донских городков и станиц, и собралось лихого народа около трех тысяч. Спрашивается, зачем они пришли? А все ясно. Люди хотели поучаствовать в войне против персов, но регулярные полки уже были укомплектованы и бойцов со стороны не набирали. Однако никто, включая войскового атамана, не мог запретить рядовым казакам и бывшим беглым отправиться в поход по собственной воле, и сегодня, согласно древним традициям, их день.

Как это все происходит в идеальном варианте? Гулебщики стоят на майдане и поджидают вольных атаманов, которые один за другим выходят на круг и выкликают всех, кто готов пойти в бой под их командованием. Кто-то берет под свое крыло несколько сотен воинов, другой сотню, третий пару десятков, а иной всего трех-четырех человек. Так продолжается весь день и ближе к вечеру, все кто остался, или расходятся по хатам, или выбирают атамана среди своих, а потом сами идут в поход. Что характерно, зачастую, такие отряды двигаются совсем не туда, куда собирались утром. Бывало такое не раз, что основное войско на татар мчит, а гулебщики на Волгу или на Кавказ направляются. А что им сделаешь? Вольные люди. Куда хотят, туда и идут.

За размышлениями мы незаметно дошли до соборной площади. Народу битком, и кого тут только нет. Свои браты донцы, запорожцы, терцы, калмыки из Сальской степи, бурлаки, прошедшие войну с имперскими войсками крестьяне и лесовики-раскольники. А помимо них еще и любопытные, строители и сами горожане, степенные старожилые казаки, их жены и дети, седобородые старцы и пара священников из церкви. Шум, гам и толкотня, живое людское море, и от разноцветных одежд рябит в глазах. Давненько такого интересного схода казачья столица не видела, есть на что посмотреть.

Мы с ватажниками, с трудом, провожаемые недовольным гулом, протолкнулись в первые ряды и смогли увидеть концовку набора в очередной отряд. В центре большого круга стоял статный запорожец с длинным оселедцем на непокрытой голове, красных сафьяновых сапогах с сильно загнутыми носами, в красных же шароварах и синей шелковой рубахе. За необычным белым кушаком из парчи турецкий ятаган и пара пистолетов. Колоритный казачина, которого я знал.

Звали его Харько Нечос, и в минувшей войне он был одним из ближних соратников командарма-3 Беловода, сильный боец и умный командир. Рядом с ним в две неровные шеренги полторы сотни воинов, в основном, как и он, запорожцы, но и терцы имеются и несколько горцев, по виду черкесы или вайнахи. Все как один справные бойцы, и мне сразу заметен правильный подход Нечоса. Запорожцы свои и знают его не понаслышке. А для черкесов и терцев Каспий и Кавказ родной дом, они обеспечат ему разведку и правильное понимание того, кто есть кто в тамошних землях, и всегда расскажут, кого можно грабить, а кого лучше не трогать.