Волонтеры Челкеля
Шрифт:
– То есть? – не понял Косухин. – Мы защищаем, чердынь-калуга, завоевания пролетарской революции от таких как ты, недобитков! Мы для чего власть в России брали, а? Потому что Вильгельм приказал? Или погулять решили, чердынь-калуга, как Стенька Разин?
Арцеулов усмехнулся. Он вполне допускал оба эти варианта.
– Не лыбься, беляк! – отрезал Степа. – Власть мы брали для построения всемирной Коммунии! И Россия только плацдарм, понял? А плацдарм нужно чистить и укреплять. РСФСР должна стать крепостью – кто не с нами, тот против нас!
Арцеулов внезапно задумался. «Кто не с нами…»
– Вот что я вам скажу, господин красный командир. Кому-то здорово
– А ты, я вижу, совсем марксистом заделался, – Косухину стало весело. – Да, посуди, интеллигент, от чего нам народ отвлекать?
– От тех, кто пришел к власти, – внезапно даже для самого себя проговорил Ростислав. – От ваших Венцлавов, Анубисов, прочей нечисти – и от тех, кто повыше.
Косухин хотел возмутиться, но вспомнил холодное желтое лицо товарища Гольдина – того, второго, с мягким медовым голосом.
– Война все спишет – тех же славных бойцов 305-го. В мирное время на них обратили бы внимание, правда? И заодно перебьют всех, кто поумнее по обе линии фронта. А уцелевшие будут строить не всемирную Коммунию, а то что задумано на самом деле. Задумано – да от вас скрыто!
– Во даешь! – восхитился Степа. – И кто ж они, эти придумщики? Может, лешие с домовыми?
– Перед самой войной я купил книжку, – усмехнулся в ответ Ростислав. – Автор – какой-то Богданов. Этакий российский Уэллс! Сей Богданов пишет, что революционеры планеты Земля тесно связаны со своими коллегами на Марсе. И стало быть, помогают друг другу…
– Смеяться можно? – Косухин вздохнул. – Не какой-то Богданов, а Александр Александрович, старый партиец, большевик. Книжка «Красная Звезда» называется, написана для пропаганды идей революции среди молодежи. Читал я ее – ничего, интересная.
– Не нравится марсианская версия? Мне тоже. Есть такой принцип – «скальпель Оккама». Он гласит, что наиболее вероятное объяснение – самое простое. Поэтому все ваши тайны здесь, на земле. И, похоже, вы сами уже увидели кое-что в Шекар-Гомпе!
На этот раз Степа промедлил с ответом.
Весь следующий день Арцеулов был молчалив, вяло реагируя на попытки Косухина завязать разговор. Степа решил, что перегнул в споре палку и обидел беляка-интеллигента. Он хотел обидеться в ответ, но как-то не выходило. Ссориться с белым гадом совершенно не хотелось – и эта мысль его окончательно расстроила.
Вечером Арцеулов неожиданно предложил выпить. Степа не стал возражать, и они распили бутылку гадкого местного пойла, закусывая холодным вареным рисом. После второй кружки Косухин, сломав большевистскую гордость, попытался объяснится, но Ростислав не поддержал разговор.
Косухин ошибался. Капитан и не думал обижаться на его эскапады. Просто этот день – обычный февральский денек – был для Ростислава особенным. Ему исполнилось двадцать пять – возраст, до которого он совсем недавно и не надеялся дотянуть. А если и надеялся, то думал, что встретит юбилей где-нибудь в окопах за Байкалом, на таежной тропе или в подвале «чеки». Все что угодно, кроме этого: Индия, забытый Богом городишко с обезьянками на пыльных улицах и нахальный краснопузый, с которым приходится делить крышу. Косухину он ничего не сказал, сам не понимая, почему. Может, не хотелось выслушивать поздравления от имени Реввоенсовета с обещанием при первом же случае подарить собрание сочинений Бронштейна. А может, просто настроение было неподходящим – юбилей не радовал. Позади – фронт, впереди – тоже фронт, где придется выводить в расход таких же вот твердокаменных, как краснопузый Степа, с которым его кто-то умело развел по две стороны пропасти, расколовший Россию…
А наутро их вызвали в полицейский участок. Всемогущий хозяин Морадабада, лейтенант Джонс-Джойс-Джоунз, вернулся, причем вернулся не один.
Глава 11. Ингвар
В полицейский участке и Косухин и Арцеулов вновь смогли полюбоваться портретом короля Георга. Встретивший их Джонс-Джойс-Джоунз был суров и озабочен, тут же пожаловавшись, что ему достался не округ, а болото с гадюками, с которыми все же легче найти общий язык, чем с индусами. Но слушали его вполуха. Косухин – оттого, что не понимал по-английски, капитана же заинтересовал человек, сидевший в кабинете. С первого взгляда было ясно, что он не имеет никакого отношения к полиции Его Величества. Не англичанин, не индус – сильный, широкоплечий, с небольшой русой бородой, в которой поблескивали серебряные пряди, одетый по-дорожному, как одеваются богатые путешественники. Его ничуть не смущало пребывание в этих стенах. Напротив, он с явным интересом разглядывал многочисленные инструкции, облепившие стены, портреты разыскиваемых, время от времени бросая взгляд то на Косухина, то на капитана. В больших голубых глазах светилось любопытство, и, как показалось Арцеулову, сочувствие.
Наконец лейтенант соизволил перейти к делу. Оказалось, что по ходу расследования Джонсу-Джойсу-Джоунзу пришлось завернуть в Дели, в департамент внутренних дел Англо-Индийской империи, где он встретил господина, который как раз собирался в Морадабад. Господин Ингвар оказался не только соотечественником его подопечных и известным во всем мире художником, но и ученым, большим знатоком Индии, обещавшим помочь лейтенанту в расследовании.
– Ингвар Николай Константинович, – голос художника был глуховатым, но сильным, а пожатие широкой кисти – весьма ощутимым. – Извините, несколько задержался, господа. Ваше дело потребовало встречи с вице-королем, а потом господин Джоунз попросил меня заехать в одну из деревень…
Они вышли из участка, оставив лейтенанта писать отчет. Как пояснил господин Ингвар, лейтенанту Джоунзу (того звали именно Джоунз, а не Джонс или Джойс) придется с этим делом повозиться.
– Меня почему-то принимают за знатока Индии, – негромко рассказывал художник. – Англичане – странные люди. Иностранцев не любят и даже не очень уважают, но одновременно считают, что в их отечестве нет настоящих специалистов и таковых следует звать из-за кордона. Все равно, будь это врачи, композиторы – или знатоки Индии. Меня местные власти причисляют к последним. Но нет худа без добра – благодаря этому сам вице-король охотно выслушал мою просьбу, и мне теперь легче выступать в роли ходатая…
– Спасибо, – искренне поблагодарил Арцеулов. – Свалились мы на вашу голову!..
– Отнюдь, – усмехнулся Ингвар. – Не буду упоминать разные вечные истины о помощи ближним, ибо они сейчас не в чести, но я художник. А художнику просто необходимо знакомиться с новыми людьми. Признаться, ваше появление в Индии на борту аэростата уже становится настоящей легендой. Лет через двадцать о вас будут говорить как о каких-нибудь посланцах Гэсэр-хана…
– А-а… – растерялся Степа, но поспешно прикусил язык. Арцеулов между тем поспешил перевести разговор на другую тему, поинтересовавшись, чего желает от художника мистер Джоунз.