Волонтеры вечности

Фрай Макс

— Не хозяйка, а хозяин.

Мы вышли на улицу.

— Куда ты направился? — Сэр Кофа поймал меня за полу лоохи. — Зачем тебе твой амобилер? Сам же только что ныл, что никто, дескать, не хочет выгуливать тебя по ночному городу! Нет уж, пошли пешком.

— Конечно пешком! Это я по привычке…

— От привычек надо избавляться, особенно от таких бесполезных. Слепое следование привычке свидетельствует о том, что ты не осознаешь свои действия.

— Вы говорите, как Лонли-Локли! — фыркнул я. — Вообще-то у вас здорово получается, но эта ночь слишком хороша для того, чтобы пародировать его манеру выражаться. Что угодно, только не это! Лучше расскажите мне про трактир, ладно?

— Да тут и рассказывать особенно нечего. Его держит один

парень, Мохи Фаа. Между прочим, земляк нашего шефа. Джуффин как-то одолжил Мохи дюжину корон, еще в те мифические времена, когда он был Кеттарийским Охотником, а я довольно безуспешно за ним гонялся… — Кофа ностальгически улыбнулся, но тут же внес поправку в изустный свой мемуар: — Впрочем, нет, я соврал. Дело было как раз в самом начале Эпохи Кодекса, когда Джуффин уже начинал согревать под собою нынешнее кресло, а на досуге успешно обыгрывал в «крак» все столичное население без разбору.

— То есть дело было еще до исторического указа Его Величества Гурига VII, запрещающего господину Почтеннейшему Начальнику играть в карты в общественных местах? Во имя экономической стабильности, гражданского согласия и так далее, да?

— Вот-вот… Каждый вечер в столице становилось несколькими бедняками больше, а Джуффин покидал очередной притон с мешком монет на плече, с невинным видом вопрошая небо: «Кто их учил играть в „крак“, этих болванов?» В один прекрасный день навстречу ему попался угрюмый Мохи и стал бурчать, что грех, дескать, при таком жаловании еще и в карты выигрывать. Никакой, видите ли, социальной справедливости! На это Джуффин резонно возразил, что не он создавал этот Мир, и уж тем более, не он учил столичных бездельников играть в карты. Думаю, оба получили море удовольствия от своей перебранки… Ну, ты же знаешь этих кеттарийцев, они друг с другом всегда договорятся, особенно на чужбине! Стукнут себя по носу, и никаких проблем… В конце концов Мохи убедил-таки Джуффина, что дурными деньгами следует делиться с ближними. У этого господина Фаа великий дар убеждения, сам увидишь… А в те времена корона была куда более крупной монетой, чем сейчас, поскольку почти все наличные деньги растащили удравшие из Соединенного Королевства мятежные Магистры. Так что дюжины корон вполне хватило, чтобы арендовать дом, соорудить вывеску, которая должна была поведать всему Миру о том, что Мохи Фаа никогда не забудет своего благодетеля, нанять приличного повара и полдюжины музыкантов. Да, первые несколько лет Мохи держал музыкантов, а потом понял, что эта статья расходов сильно бьет по его карману. Жаль: славный был оркестрик… В общем, музыкантов там давно уже нет, но «Джуффинова дюжина» процветает до сих пор, насколько вообще может процветать такое маленькое заведение. Там действительно всего тринадцать столиков: дюжина для посетителей, а за последний никто не садится, он существует только на тот случай, если к Мохи зайдет Джуффин.

— А он туда заходит?

— Ты же знаешь Джуффина: этот сноб и не прикоснется к горшку с едой, если по нему не поелозила замусоленная пола лоохи мадам Жижинды! — проворчал Кофа. — Он же никуда кроме «Обжоры» не ходит! В последний раз Джуффин почтил присутствием свою «Дюжину» полсотни лет назад, если я не ошибаюсь…

— А вы никогда не ошибаетесь! Особенно в таких вопросах, — я уже улыбался до ушей, но если бы мог, улыбнулся бы еще шире. — Но почему же вы меня раньше туда не водили?

— Познакомиться с тамошней кухней — все равно, что получить высшее образование, мальчик! — авторитетно объяснил Кофа. — Ну кто же станет читать университетскую лекцию ученику начальной школы!

— А теперь я готов?

— Ну не то что бы готов… Просто настроение у меня сегодня лирическое, — усмехнулся Кофа. — Так что считай, тебе просто повезло!

Тем временем мы добрались до Ворот Трех Мостов, но вместо того, чтобы отправиться дальше, в Новый город, свернули, немного прошли вдоль городской стены и нырнули в гиблую темную подворотню, освещенную только зеленоватым сиянием луны и единственным лучом оранжевого света из-за приоткрытых дверей в самой глубине прохода.

— Мы пришли? — изумился я.

— А что, незаметно? Я уже не раз пытался убедить Мохи повесить фонарь над вывеской: ее и днем-то не особенно разглядишь, а уж в темноте…

— Да, на его месте, я бы не стал так откровенно пренебрегать рекламой!

— Просто Мохи не выносит чужих советов. Ему дай волю, он бы сам целыми днями давал советы окружающим… Впрочем, постоянные клиенты находят его притон и без вывески, а других ему, наверное, и не надо. Куда он их будет усаживать? Всего-то двенадцать столиков, и еще один для Джуффина, который все равно здесь не появляется… Ну чтож, заходи, сэр Макс!

Мой Вергилий налег на тяжелую старую дверь и с заметным усилием распахнул передо мною очередные райские врата.

Я нырнул в теплое оранжевое сияние и растерянно заморгал глазами, уже привыкшими к темноте. Сэр Кофа бодро подталкивал меня в спину, приветливо здороваясь с посетителями, чьи лица я пока не мог разглядеть. Я не сопротивлялся и позволил усадить себя на первый попавшийся стул, уродливый и громоздкий, но на редкость удобный. А потом огляделся.

«Джуффинова дюжина», вне всяких сомнений, была идеальной маленькой забегаловкой, как раз в моем вкусе. Простая деревянная мебель, тьма безделушек над стойкой, стены пестрят умилительными картинками. Немногочисленные посетители показались мне почетными членами какого-то элитарного «клуба по интересам» — не то воскресшие розенкрейцеры, не то лауреаты местной Нобелевской премии, — сдержанная, но теплая компания сытых интеллектуалов, вроде нашего сэра Кофы…

— Ох! — шепотом резюмировал я. — Кофа, кажется, я всю жизнь мечтал попасть в подобное место!

— Тебе действительно нравится? — обрадовался он. — Я не был уверен, что ты способен оценить прелести здешнего стиля. Рад, что тебе понравилось… Хорошая ночь, Кима! Что, сбежали из своих подвалов? И правильно, грех слоняться по душным подземельям Иафаха — в такую-то ночь! Не хотите к нам присоединиться?

Я вытаращился на представительного пожилого джентльмена в неприметном сером лоохи. У него были ярко-голубые глаза, такие пронзительные, что оторопь брала.

— А вы что, до сих пор не знакомы? — удивился Кофа. — Ничего себе! Это же сэр Кима Блимм, родной дядя нашей Меламори. Ты уже успел выдуть как минимум несколько литров редчайших вин из его личных запасов, сэр Макс!

— Можно сказать, мы очень хорошо знакомы, только заочно! — Улыбнулся голубоглазый сэр Кима. — Тем не менее, можно и представиться. — Он прикрыл глаза правой ладонью. — Вижу тебя как наяву!.. Ты ведь не обидишься, если я стану говорить «ты», сэр Макс?

— Не обижусь. Меня вообще непросто обидеть: я ведь почти ежедневно вижусь с сэром Мелифаро-младшим. Представляете, какой у меня иммунитет?

— Представляю! — Хохотнул Кима. И тут же погрустнел. — Как поживает моя племянница, господа? Может быть, хоть вы мне о ней расскажете?

— А как она может поживать? — пожал плечами Кофа. — Разгуливает по Дому у Моста с арварохским чудовищем на плече, регулярно заходит на половину Городской Полиции, пугает подчиненных генерала Боха своей диковинной зверюгой. Некоторые действительно его боятся, к ее вящему удовольствию… А разве вы с ней не видитесь, Кима?

— Представьте себе, нет. Девочка разругалась с родителями, когда мой братец решил высказать некоторые соображения о ее экзотическом возлюбленном… Я, между прочим, с самого начала ему втолковывал, что надо потерпеть: этот странный молодой человек, как его там… — ах да, Алотхо! — все равно уедет к себе в Арварох, а потому и спорить не о чем… Впрочем, Корва и Меламори — два сапога пара, а потому вечно грызутся… Но с каких пор девочка решила, что если она разругалась с отцом, это автоматически означает ссору со мной?! Прежде она приходила ко мне со всеми своими проблемами, но на сей раз и носа не показывает…