Волшебная чернильница(Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка)
Шрифт:
— Захотят, захотят! — И пальцами — своими сильными, исцарапанными руками — Раса показала, как будет играть с ними: гнуть, мять, ломать!
У волшебника борода встала дыбом, но он промолчал. Уж кого-кого, а эту упрямицу не отговоришь, если ей что-либо втемяшилось в голову.
Раса только помахала ему и унеслась как ветер — ловить человечков!
Писатель было собрался поспешить за ней, но в это время нос к носу столкнулся с Распорядкиным. Тот, согнувшись, толкал черный мотоцикл. В коляске белели пачки билетов.
— Мотор испортился? —
— Права отняли. Ездить больше нельзя, а толкать никто не запретит.
— Никогда не поверю — у вас отняли права? — удивился писатель. — Вы же сами у всех отнимали!
— Эх, было времечко! Видишь ли, стало ужасно много аварий, нарушений. Каждый час кто-нибудь сталкивается, каждую минуту разбиваются. Вот я и предложил автоинспекции ни днем, ни ночью не выключать красный свет. Зачем это зеленое, а особенно желтое — всех сбивающее с толку — окошко семафора? Изъять! Транспорт остановится, не будет ни обгонов, ни аварий. Что, хорошо придумано?
— Хорошо… но… — волшебник не мог найти слов.
— То-то. Вот и все так: мычат, что хорошо, да не послушались и сняли меня! Постой, постой, а ты кто такой? Голос вроде бы знакомый, только какая-то отвратительная борода!.. Я — человек серьезный, и то бороду не отпускаю… Будь я все еще общественным регулировщиком, составил бы сейчас на тебя протокол!
Ластик-Перышкин обеими руками прикрыл бороду и задал стрекача, как обыкновенный мальчишка.
Нет, и не для хитреца такой апельсин!
А Колобок и Колышек тащили свою ношу, все чаще останавливаясь. Иногда апельсин улыбался, словно внутри у него зажигалась лампочка, но от этого не становился легче. После встречи с глупцом, он стал еще тяжелее — как будто в него переместилась вся глупость глупца!
— Давай сделаем носилки! — предложил Колышек, который был создан руками мастера и кое-что смыслил в плотницком деле.
Нашли палки, сложили, переплели их травинками— и готовы носилки, хоть принцессу на них сажай, а друзья вкатили капризный, порядком надоевший апельсин. Теперь нести было легче.
И снова они могли выбирать, нет ли кого-нибудь, кто был бы достоин подарка. А южный фрукт покоился на носилках, развалившись, как барин.
Торжественно, словно в сопровождении свиты, апельсин прибыл в опытный плодово-ягодный участок. Какие только кусты ни росли здесь! Ощетинившиеся, колючие и вечнозеленые с нежными, как шелк, листьями!
— Давай отдадим этому бедняге! — воскликнул Колышек. Ему нетерпелось отделаться от апельсина. — Он сам хочет! Тянет ветку, как руку…
Тут и Колобок заметил длинную узловатую ветку. Ее протянул куст, который резко отличался от
Соседние кусты красовались сочной зеленью, покачивали густыми, раскидистыми ветками, а этот рос у них под боком какой-то голый, скрюченный, с единственной сморщенной ягодой на макушке.
— Нет, сперва узнаем, кто его так обидел! — Колобок не привык что-либо решать с кондачка.
— Мне! Мне! — кричал куст, размахивая веткой под носом Колышка.
Уже и Колышку не понравилось, что куст так и рвет добычу из рук. Поэтому, прижав апельсин покрепче, отошел в сторонку.
— Может быть, тебя глупец обобрал? — поинтересовался деревянный человечек.
— Меня обобрать? Ха-ха! Я не такой дурак! — весело захрустел куст сухими ветками, словно пальцами.
— А куда же исчезли все твои ягоды?
— У меня их больше и не было! — горделиво заявил длиннорукий куст, — Только одна-единственная ягодка.
Друзья не могли поверить.
— Такой большой куст — и всего одна ягода? Столько веток, сучков — и всего одна ягода? Не может быть!
Куст снисходительно улыбнулся.
— Конечно, я мог бы вырастить и больше, но тогда у меня все отнимут. Зачем мне мучиться ради других? И эту-то, единственную, смогут сорвать только поздней осенью.
— А зачем тебе одна? — недоумевал Колобок. — Лучше уж совсем ни одной.
— Hy, и скажешь. Если бы на мне ничего не выросло, то за мной не ухаживали бы, не удобряли, не поливали. Я и вовсе захирел бы под забором!
— Но стоит ли ради одной ягоды поливать тебя, удобрять, подрезать?
— Ради одной, конечно, не стоит, но он-то надеется получить от меня много.
— Кто он?
— Ну, старикашка в белом халате и с белой бородой. Разве вы не видите?
Неподалеку белый старик обрезал большими ножницами сухие ветки. Он с трудом поднимал свои огромные ножницы. Казалось, ими не то что куст — облако разрезать можно. Лезвия сверкали на солнце, как молнии, но никто их не боялся. Старик не столько обрезал сухие ветки, сколько ласково гладил кусты. Одного хвалит за вкусные ягоды, давно уже собранные и проданные, другого — за красивые цветы, что цвели весной, хотя уже все забыли про весну и с тревогой ждали зимы. Щелкая своими ножницами, старик рассказывал шепотом, что предсказатели погоды, метеорологи, обещают мягкую зиму, без морозов.
— Значит, ты обманываешь этого заботливого старика? — возмутился Колобок.
— Я его не обманываю, я за собой смотрю. Надо в первую голову за собой смотреть.
— И откуда ты взялся такой хитрый? Может быть, из-за моря-океана? — поинтересовался Колышек.
— Нет, я здешний, — серьезно ответил куст. — Только мне здесь все не нравится, потому я и не хочу плодоносить. Пусть подают мне стеклянный дом с центральным отоплением, в котором вечно светит солнце и никогда нет ветра, да еще искусственное питание. Вот тогда я, может, и подумаю…