Волшебная чернильница(Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка)
Шрифт:
Дракон как раз приоткрыл свой красный, налившийся кровью глаз. Все машины испуганно замедлили скорость. Только наши друзья мчались по-прежнему, хотя конек почему-то вдруг лишился дара речи: он уже не объяснял, что там дальше, слева. На всем ходу несся через перекресток, не обращая внимания на грозный красный глаз. А тут из переулка высунулся желтый автобус с пассажирами.
Даже Раса ойкнула и остановилась, как вкопанная. К счастью, ничего ужасного не произошло. Разогнавшийся автобус завизжал, будто его режут, и накренился. Правда, при этом
Засвистело сразу несколько свистков.
Виновники происшествия видели суматоху, слышали шум, но не понимали, причем тут они. И почему так пронзительно свистят им вслед — тоже было непонятно. Одно удовольствие мчаться! Большие машины, тяжелые троллейбусы прижимаются к тротуарам, едва завидев их. А конек только сигналит, обгоняет всех, разрезая битком набитую улицу, словно нож масло.
— Изумительно, восхитительно! — время от времени покрикивает Колышек, ухватившись за руль мотороллера.
— Прекрасно! — вторит Колобок, хотя его все больше и больше беспокоят свистки. А может быть, здесь так принято встречать гостей? Может быть, эта музыка — в их честь?
— Вперед! — скомандовал вошедший в раж Колышек.
— Слезайте, не могу больше! — неожиданно простонал мотороллер и, резко затормозив, уткнулся в тротуар. — Бензин кончился!
— Ты ведь сам вызвался нас катать?
— Сам-то сам. Мне нравится возить вас, только бензина не осталось ни капли. Поверьте!
— А что такое бензин?
— Бензин — это моя кровь. Когда в меня зальют бензин, я снова оживу.
— Так у тебя и сердце есть?
— А как же! Мотор — мое сердце. У меня есть сердце, и я — друг человека.
— А где этот твой человек?
— Не спрашивайте… Не любит он своего верного друга… Не ухаживает, не чистит. Не смазывает мои суставы!
— Хочешь, мы тебя почистим? — вызвался Колышек. — Протрем, и ты снова заблестишь!
— Спасибо на добром слове! — со стоном вымолвил мотороллер. — Я и в следующий раз, если смогу, помогу вам. А теперь бегите! За мной гонится страшный регулировщик!
Как молния, врезался в тротуар огромный черный мотоцикл. С сиденья спрыгнул общественный регулировщик уличного движения с красной повязкой на рукаве кожаного пальто. Он был уже не молод, но соскочил проворнее и легче юноши. В мгновение ока померкли уличные солнца и солнышки — все затмил гигантский рост и голос этого регулировщика, по имени Распорядкин.
— Водительские права? — гаркнул он, оглохший от бешеной гонки. — Превышена скорость — раз! Трижды наехали на красный свет — два, три, четыре! Разбитая бутылка
Так печально началось для Колобка и Колышка путешествие по городу… Не успели оглянуться, как уже совершили шесть тягчайших преступлений.
Вторжение страшных врагов
Писатель, а отныне волшебник, Ластик-Перышкин хотел было выглянуть в окно и проводить глазами человечков, но чернильница снова стала раздуваться. Что-то булькало в ней все громче и громче.
Пуская чернильные пузыри, выкарабкался косматый барбос. Может, маленький, а может, и большой — кто там разберет!
— Гав-гав-гав! — залаял пес, не стесняясь того, что очутился в чужой комнате, заставленной книгами. Наверное. он не умел читать — чего ему было стесняться книжных полок?
— Не был ли здесь Колобок? Гав-гав! Я его съем!
Писатель тут же понял, что к нему ворвался самый страшный враг Колобка — Зубарь. Он хотел было соврать, пустить пса по неверному следу, но помешала борода. Только он раскрыл рот, чтобы заговорить, — борода — шлеп! — и закрыла ему рот.
Видите, какая это борода?! Она даже вот настолечко не даст волшебнику соврать!
Когда же писатель мысленно подготовил ответ, борода опала, словно ее смочили водой.
— Ну, скажем, был. Но зачем его съедать? Он такой добрый, такой правдолюбивый!
— Вот за это я и съем его, что он правдивый! Ненавижу правдолюбов! Гав!
Очень не понравился Ластик-Перышкину ответ Зубаря, но ведь это пес!
— Куда он побежал? Гав! Говори! — нагло требовал Зубарь, стряхивая с желтой шерсти капли чернил.
Уже зная, что борода не даст соврать, писатель махнул рукой в сторону улицы.
— А как эта улица называется? Гав!
— Так ты и грамоте учен? — удивился писатель.
— А что? Думаешь, учатся только добрые и правдолюбивые?
Что поделаешь, увы, и среди злых бывают грамотеи. Потому-то иногда так трудно отличить их от добрых. Зубарю, конечно, писатель этого не сказал.
«Попробую заговорить ему зубы, — пустился на хитрость Ластик-Перышкин, — а тем временем мои друзья убегут подальше».
— Может, ты проголодался, песик? Может, хочешь кость от вчерашнего обеда?
Зубарь гневно посмотрел на него.
— Во-первых, я не песик, а пес — большой, злой пес Зубарь! Так и знай!
Пес щелкнул зубами и цапнул писателя за палец.
Ай, укусил, злодей! На светлый паркет капнула кровь. Ластик-Перышкин достал носовой платок и обмотал палец.
— Теперь уж я действительно буду знать… — пообещал он сквозь зубы, выискивая глазами что-нибудь твердое. Кроме стола, чернильницы и книжных полок, в комнате абсолютно ничего не было. Книга — твердая, но не книгой же бить собаку? За всю свою жизнь писатель ни разу не бросил книгу на землю.