Волшебница Шалотт и другие стихотворения

Теннисон Альфред

[1864]

А. Н. Плещеев

ЛЭДИ КЛАРА ВЕР-ДЕ-ВЕР

О лэди Клара Вер-де-Вер! Простите! К вам я равнодушен, — Не в силах вы меня пленить. От скуки сердцем деревенским; Вам захотелось пошутить; Но как ни страстны ваши взоры, Не обожгут меня они. Не вы мне счастье подарите, Хоть двадцать графов вам сродни! О лэди Клара Вер-де-Вер! Вы родословного гордитесь, Гордитесь именем, гербом; А мне до предков дела мало, Крестьянин был моим отцом. Нет, не разбить вам это сердце! Иная ждет его судьба: Ему любовь крестьянки доброй Дороже всякого герба. О лэди Клара Вер-де-Вер! Я не такой ручной, поверьте, Каким, быть может, вам кажусь; И будьте вы царица мира, Я все ж пред вами не склонюсь. Над бедным парнем для потехи Хотели опыт сделать вы… Но так же холодно он смотрит, Как на воротах ваших львы. О лэди Клара Вер-де-Вер! Зачем тот день я вспоминаю, Когда, под тенью старых лип, Лежал недвижим бедный Лоренц? (Лишь две весны — как он погиб!) Вы завлекли… Околдовали… Вам не учиться колдовать; Но этот череп раздробленный Вам страшно было б увидать! О лэди Клара Вер-де-Вер! Лежал он бледный. Мать рыдала… И слово горькое у ней Невольно вырвалось… Страданье Ожесточает

так людей!.. Не повторю я здесь, что слышать Пришлось мне в миг печальный тот. Да, мать была не так спокойна, Как Вер-де-Веров знатный род! О лэди Клара Вер-де-Вер! За вами тень его повсюду, И на пороге вашем кровь! Вы сердце честное разбили… Когда бедняк свою любовь Решился высказать, улыбкой И взором нежным ободрен, — Вы тотчас выдвинули предков… Удар был метко нанесен! О лэди Клара Вер-де-Вер! С какой насмешкою взирает С небес наш праотец Адам На то, чем все вы так гордитесь, На эту ветошь, этот хлам! Поверьте, тот лишь благороден, Чья не запятнана душа… А ваши графские короны Не стоят медного гроша! О лэди Клара Вер-де-Вер! Вы свежи, молоды, здоровы, А утомление легло На ваши гордые ресницы, На ваше гордое чело! Однообразно, бесконечно Идут для вас за днями дни — И вот вы ставите от скуки Сердцам наивным западни! О лэди Клара Вер-де-Вер! Не зная, что с собою делать, Вы умираете с тоски; Но неужель к вам не стучатся Рукою робкой бедняки? Войдите в хижины… начните Учить вы грамоте сирот, А уж на нас рукой махните. Мы неотесанный народ!

[1864]

А. Н. Плещеев

КОРОЛЕВА МАЯ

I. ОЖИДАНИЕ

Разбуди меня завтра, родная, Только солнышко в небе блеснет; Всех-то дней этот день веселее: Не бывает такого весь год. Разбуди же, смотри! С нетерпеньем Жду давно я веселого дня; Королевою Майской, я знаю, Они выберут завтра меня! Не одну в стороне нашей встретишь Пару черных, сверкающих глаз; Красотой своей славятся Мери, Маргарета и Китти у нас; Но в глазах у веселой Алисы, Говорят, еще больше огня, Потому-то и выберут завтра Королевою Майской меня! Крепок сон мой: сама я не встану; Так смотри же, погромче кричи. Чуть в окно нашей спальни, родная, Золотые проникнут лучи. Еще много венков мне придется Из цветов и из зелени свить; Ведь я знаю наверное, завтра Королевою Майской мне быть. Я вчера, по долине гуляя, Увидала, сказать ли — кого? Увидала Робина! Угрюмо Мне лицо показалось его. Он под ивой стоял… Верно, думал, Отчего я с ним так холодна? Ну, да пусть! Королевою Майской Завтра быть я, родная, должна! Может, принял меня он за духа; Я одета вся в белом была. Пред глазами его промелькнувши, Я исчезла вдали, как стрела. Бессердечной меня и холодной Называют Робина друзья; Всё равно! Королевою Майской Буду ими же выбрана я! Говорят, что умрет он с печали, Что разбила я сердце его; Но какое мне дело, родная, Ты сама посуди, до него? Без него женихов здесь немало, Не один он красив и богат. Ах, как весело мне! Меня выбрать Королевою Майской хотят! Я хочу, чтоб сестра моя Эва Шла со мною на праздник весны. Да и ты приходи! Королевой Меня видеть вы обе должны. Даже с гор отдаленных приходят Пастухи, чтоб на праздник взглянуть, А я буду на нем королевой! Разбуди же меня, не забудь. Белоснежная жимолость вьется По столбам галереи. С лугов, Из долин и ущелий несется Аромат от весенних цветов… Расцвели ноготки над болотом, Колыхает кувшинчик волна… Что за радость, за счастье, что быть я Королевою Майской должна! Над лугами стемнело, родная, Ветерок там гуляет ночной; Каждый раз, как повеет он, звезды Словно ярче горят над землей. Нет ни облака в небе! Ненастье Не отравит веселого дня. Королевою Майской я буду — Разбуди же с рассветом меня! Вся объята и тишью и мглою Спит долина, свежа, зелена; И на склоне холмов что-то шепчут Листья темных деревьев, сквозь сна, А в овраге чуть слышно журчанье Утомленного бегом ручья… Завтра всё оживится, и буду Королевою Майскою я!

II. ВЕЧЕР НА НОВЫЙ ГОД

Как проснешься ты завтра, родная, Разбуди меня. Солнца восход В этот день я хотела бы встретить; Начинается им новый год. Новый год! Для меня уж последний! Прежде чем он настанет опять, Буду в темной, холодной могиле Я, забытая всеми, лежать! Я с лучами заката простилась; Я смотрела, как гасли они, Старый год за собой оставляя, Унося мои ясные дни! Новый год настает! Но не видеть На лугах мне росистой травы, Мне не видеть на яблонях цвету И не слышать шумящей листвы. Хорошо было в мае, родная! Не забыла я этого дня, Как они королевою Майской, Всю в цветах, посадили меня. На лужайке, под деревом майским, Танцевали мы долго потом, Пока месяц не всплыл, обливая Кровли наших домов серебром. А теперь — ни цветочка в долине! И замерзли все окна у нас. Если б мне хоть подснежник, родная, Довелось увидать еще раз! Довелось увидать, как покинет Ледяную одежду река… Неужель умереть мне придется, Не дождавшись и почки цветка? На вершинах высокого вяза Будут гнезда вороны свивать, И унылым пронзительным криком Будет чибис поля оглашать. А потом из-за моря вернутся К нам и ласточки ранней весной; Но я их не увижу, родная. Мои очи засыплют землей! Той порой, когда все еще тихо, Когда все еще в доме молчит, Прежде чем ты проснешься, родная, И на ферме петух прокричит, — Уж окно нашей церкви убого И погост на обрыве крутом, Где я буду лежать, озарятся Первым розовым утра лучом. Не видать тебе больше, родная, Когда вновь запестреют цветы, Как брожу по лугам и долинам Я с утра до ночной темноты. Не заманят к себе меня летом Зеленеющий в поле овес, Водяная фиалка — в болоте, Ветви белых плакучих берез! Пусть шиповник и жимолость будут Над моею могилой цвести; И, как теплое лето настанет, Ты порой свою дочь навести. Я тебя не забуду, родная, И когда над моей головой Ступишь ты по росистому дерну, Каждый шаг буду слышать я твой. Своенравна была я… Но знаю, Все простит мне твоя доброта. Поцелуй же теперь меня крепче, Поцелуй и в чело и в уста! О, зачем ты так плачешь, родная! Сокрушать тебя скорбь не должна: У тебя еще дочь остается, Ты на свете не будешь одна. Из могилы холодной и тесной Стану я приходить… И хоть ты Меня видеть не можешь, родная, Но твои я увижу черты, И, безмолвна сама, я услышу Звуки милых, знакомых речей. Знай, что дочь твоя будет с тобою Каждый

раз, как ты вспомнишь о ней. Доброй ночи! Когда мне придется «Доброй ночи»… сказать навсегда… И меня унесут на кладбище, — Не пускай нашей Эвы туда До тех пор, пока зеленью свежей Не оделась могила моя. Эва — милый ребенок и лучшей Будет дочерью, нежели я. В кладовой — весь прибор мой садовый, Там и заступ, и грабли лежат; Я их Эве дарю. Мне уж больше Не копать в цветнике своем гряд. Под окном я гвоздику и розы Посадила. Им нужен уход, Так пускай же она хорошенько Их по смерти моей бережет. Да, еще… Ты Робину, родная, Отнеси мой прощальный поклон. Бог пошлет ему лучше подругу, На меня пусть не сердится он. Ведь останься в живых я, быть может, За него бы я вышла… Как знать! Все прошло! И в могиле я скоро Буду, всеми забытая, спать! Доброй ночи, родная! Смотри же, Разбуди ты меня; не забудь. Я могу после ночи бессонной Слишком крепко под утро заснуть. А ты знаешь, что мне бы хотелось Увидать завтра солнца восход… Разбуди! Ведь уж мне не дождаться, Как наступит опять новый год!

[1871]

А. Н. Плещеев

«МЕНЯ ТЫ ЛЮБИЛ КАК СЕСТРУ…»

Меня ты любил как сестру — Тебя я сильнее любила… И знаю — когда я умру Ко мне ты придешь на могилу.

* * *

И может, заплачешь над ней, И сердце мое встрепенется, Когда из любимых очей Слеза за слезою польется.

* * *

И если услышишь ты вдруг, Что птичка в кустах распевает… То знай: это Мери — мой друг — Привет тебе с ней посылает.

А. Н. Плещеев

ПАМЯТИ БЕДНЯКА

Окончились тяжелый труд и муки, Сложи, бедняк, измученные руки. Что для тебя речей земные звуки? Оставь другим безумье грез! Здесь, над твоей могилою — с весною Покрывшейся зеленою травою, Мелькает тень от молодых берез… Оставь другим безумье грез. Здесь клевета настичь тебя не может, Глубокий сон ничто не потревожит. Червь гробовой? Но он не душу гложет: Оставь другим безумный бред. Здесь над твоей могилою зеленой, С закатом дня росою окропленной, Сменяются чудесно тень и свет. Оставь другим безумный бред. Там над тобой лишь крокодилов слезы Лились ручьем, — тут жимолость и розы Кропят росой несбывшиеся грезы; Оставь другим безумный бред. Шумят дожди, и с влагою весенней Здесь аромат струится от сиреней, Здесь горестям былого места нет. Оставь другим безумный бред. Не лучше ли рабочих пчел жужжанье И нежное цветов благоуханье, Чем клеветы пустые нареканья И тяжкий гнет житейских бед? Нежнее мха — не только у вельможи, У короля едва ль найдется ложе. Всех горестей здесь исчезает след. Оставь другим безумный бред. Немногие тебя судили верно. Кто клеветал и осуждал безмерно, А кто жалел — постыдно лицемерно; Оставь же им безумье грез. Окончились тяжелый труд и муки. Сложи, бедняк, измученные руки, Достаточно ты в жизни перенес… Оставь другим безумье грез.

О. Чюмина

IN MEMORIAM

1

Мне кажется почти грехом Излить в словах мою кручину: Возможно выразить стихом Печаль души лишь вполовину. Когда душа поражена — Врачует боль размер певучий, Невольно черпает она Забвенье в музыке созвучий. Как плащ тяжелый в холода, Слова — от скорби мне защита, Но ту печаль, что в сердце скрыта — Не передам я никогда.

О. Чюмина

2

Со мною будь в часы тоски, Когда светильник догорает, Биенье жизни замирает И с силой кровь стучит в виски. Со мною будь в печальный миг, Когда в душе слабеет вера, И жизнь — зловещая мегера, А время — хилый гробовщик. Будь здесь, когда слабею духом, И люди, мнится мне тогда, Живут, жужжат, подобно мухам, И умирают без следа. Будь здесь, когда в борьбе суровой Конец настанет для меня, И там за гранью жизни новой, Блеснет заря иного дня.

О. Чюмина

СЛЕЗЫ

О слезы, слезы, чт'o в вас, я не знаю, Из глубины какой-то высшей боли Вы к сердцу подступаете, к глазам, Глядящим на желтеющие нивы, На призрак дней, которых больше нет. Вы свежи, словно первый луч, что глянул На корабле, любимых нам вернувшем, Вы грустны, как последний луч, вдали, На корабле, увлекшем наше счастье, Так грустны дни, которых больше нет. О, странно-грустны, как в рассвете летнем Крик сонных птиц, сквозь сон поющих песню Для гаснущего слуха, в час, когда Горит окно для гаснущего взора, Так странны дни, которых больше нет. Желанные, как сладость поцелуев, Как сладость ласк, что мыслим мы с тоскою На чуждых нам устах, — и как любовь, Как первая любовь, безумны, страстны, Смерть в жизни, дни, которых больше нет.

К. Бальмонт

ВОЛШЕБНИЦА ШАЛОТ

Часть 1-я

По обе стороны реки Во ржи синеют васильки, Поля безбрежно-далеки, Ведут в зубчатый Камелот. Мелькает тень и там, и тут, И вдаль прохожие идут, Глядя, как лилии цветут Вкруг острова Шалот. Осина тонкая дрожит, И ветер волны сторожит, Река от острова бежит, Идя по склону в Камелот. Четыре серые стены, И башни, память старины, Вздымаясь, видят с вышины Волшебницу Шалот. Седеют ивы над водой, Проходят барки чередой, Челнок, тропою золотой, Скользя, промчится в Камелот. Но с кем беседует она? Быть может, грезит у окна? Быть может, знает вся страна Волшебницу Шалот? Одни жнецы, с рассветом дня, На поле желтом ячменя, Внимают песне, что, звеня, С рекой уходит в Камелот; И жнец усталый, при луне, Снопы вздымая к вышине, Тихонько шепчет, как во сне: «Волшебница Шалот!»

Часть 2-я

Пред нею ткань горит, сквозя, Она прядет, рукой скользя, Остановиться ей нельзя, Чтоб глянуть вниз на Камелот. Проклятье ждет ее тогда, Грозит безвестная беда, И вот она прядет всегда, Волшебница Шалот. Лишь видит в зеркало она Виденья мира, тени сна, Всегда живая пелена Уходит быстро в Камелот. Светло-вспененная река, И темный образ мужика, И цвет мелькнувшего платка Проходят пред Шалот. И каждый миг живет тропа, Смеется девушек толпа, И ослик сельского попа Бредет в зубчатый Камелот. Порой, в зеркальной глубине, Проскачет рыцарь на коне, Ее не видит он во сне, Волшебницу Шалот. Но все растет узор немой, И часто, в тихий час ночной, За колесницей гробовой Толпа тянулась в Камелот. Когда же, лунных снов полна, Чета влюбленных шла, нежна, «О, я от призраков — больна!» Печалилась Шалот.