Волшебник из третьего 'Г'
Шрифт:
– Что рассказывать?
– голос облезлой кошки дрожал. Все эти чувства одновременно присутст-вовали в ней. И Марьиванна, довольная собой, снизошла до того, что бросила короткий взгляд на пленницу.
– Все, все рассказывай, - кивнула она.
– Я... ничего... не знаю.
– Ничего?
– Ничего... интересного для вас.
– Откуда тебе знать, что для меня интересно, а что нет?
– нежный голос был хуже самого злого.
– Не знаю.
– А как зовут тебя? Это ты знаешь?
– Марьи-ванна очень тонко
– Гу.
– Что "гу"?
– Зовут меня так.
Марьиванна удивленно вскинула брови и вытя-нула губки.
– Гу? Странное имя. Какое-то птичье.
Гу насторожилась.
"Почему она так решила? Что-то знает обо мне или вопрос случаен?
– она потянула носом.
– От меня не пахнет кошкой? Но пахнет пылью, ас-фальтом и сотней других городских запахов. У нее губы накрашены, за ушами из флакончика побрызгала - фу, здесь дышать нечем!
– ничего она не может унюхать. Вопрос случаен", - решила она и ответила.
– Какое дали, такое и ношу. Разве я виновата?
– Это уж ты мне оставь разбираться - виновата или нет.
– В голосе Марьиванны появились метал-лические нотки. "Отвечает. Оправдывается. Все хорошо. Так и должно быть".
– Встать!
– приказала она.
Облезлая кошка не встала, а взлетела. Веки ее так расползлись, что глаза, казалось, в два раза больше стали. Она смотрела на Марьиванну не мигая.
Хозяйка повернула настольную лампу и вклю-чила ее. Яркий свет ударил кошке в лицо.
– Смотреть сюда! Не отворачивайся! Рассказы-вай, кто подослал тебя?
– Никто не подсылал, - ответила Гу.
– Не надо запираться, милая! Я все знаю! А чего не знаю, из тебя вытяну. Или не поняла еще, что сделать могу?
– Как не понять, - мямлила Гу.
– Иван Мяушевич подкупил?
– Не знаю я никакого Ивана Мяушевича.
– Значит, Федор Яковлевич, - тоном, не терпя-щим возражения, пытала Марьиванна.
– И Федора Яковлевича не знаю! Что вы ко мне пристали?
– готовилась пролить первую слезу пленница.
– А ты не серчай, голубушка, не серчай. Я ж те-бе добра желаю. Ну, не можешь вспомнить сама, подсказочку послушай. Услыхала то, что надо, кивни. Не услыхала, моргни, - поучала хозяйка.
– Не крути головой-то, не торопись запираться. Я по твоему поведению угадываю. О! Его школа! Как есть Лев Борисыч! Хоть и глуп, а слуги у него все-гда верны были! Тут к нему не пришьешь, и у него не отнимешь. Умеет штат подбирать!
– Да нет же, нет!
– не выдержала Гу и повысила голос. Ей казалось - чем громче говорить, тем убе-дительнее.
– Никто меня не подсылал! Я заблуди-лась, проголодалась, а тут вечер, забор. Я шла ми-мо, сунула нос и вот попалась.
– Прекрасно! Как все просто! А я, неразумная, никак в толк не возьму! простовато улыбнулась Марьиванна.
– Выпытываю, выспрашиваю, а выс-прашивать и нечего. Шла, заблудилась,
– Она внимательно разглядывала пленницу. В гла-зах ее вспыхнул хитрый огонек.
– Проголодалась еще, - дополнила Гу.
– Ты мне нравишься, - потянула хозяйка, вы-ключая свет.
– Другие сразу раскалываются, про-щения просят, благодетелей своих грязью поли-вают. Ты молчишь. И правильно делаешь. Преда-телей никто не любит. Ни наши, ни ихние. Преда-тель, он всех предает. Сегодня своих, завтра чу-жих. Характер у него испорченный - хлебом не корми, дай кого-нибудь с головой выдать. Моло-дец! Еще немного и я тебе поверю. Только надо честно отвечать.
– Я честная, - с тенью обиды сказала Гу.
– Верю, верю, - успокоила Марьиванна. Она сбавляла обороты и говорила все тише и ласковее.
– Жить хочешь, милочка?
Гу ответила не сразу. В таком вопросе всегда таится какая-то подлость. Надо хорошенько взве-сить, прежде чем ответить. "За" - долг, любопыт-ство, молодость. "Против" - усталость, голод, плен. Долг, любопытство, молодость будут и завтра, и через год. Усталость, голод, плен - от-дохнул, поел и что осталось? Три против одного.
– Хочу, выдохнула она.
Марьиванна прилегла на диван и подозвала об-лезлую кошку.
– Расскажи мне о себе, повесели, - попросила она. Знаешь ли, совсем заела проклятая скука. Ба-рахла всякого - полон дом, чего не пожелаешь, все есть. А честной души, подружки рядом нет, с про-стой кошкой поговорить некогда. Да и простых нынче не осталось. Вывелись. Переродились в хитрых и жадных. Подлизы, просители с утра до вечера. Ух, надоели! Всем чего-то надо.
– Это вам кажется.
– О чем ты?
– не поняла Марьиванна.
– Что все хитрые и жадные.
– А что, не все?
– Когда рядом с вами только хитрые и жадные, вы весь свет такими считаете, - объяснила облез-лая кошка. Это не она придумала, кто-то высказы-вал при ней эту умную мысль, а она возьми да за-помни.
– И правильно считаю.
– А они, может, только вокруг вас собираются? А в других местах все как на подбор добрые и че-стные.
– Как быстро меняется настрой! Стоило за-говорить с ней на равных, и вот Гу поучает Марь-иванну.
– Ха-ха! Что ты понимаешь? Честный и добрый разве пойдет ко мне что-нибудь просить? Да нико-гда! У него совесть есть! Порядочность! А и такой придет сюда, я его на складик провожу, да кое-что покажу. Вот и испытание на честность. Глазки враз его выдадут! Порядочность как галстук - снять недолго. А как снял, но замарал, право голо-са потерял. Сиди не рычи, таракан на печи.
– Зачем же вы его порядочность испытываете?
– с упреком сказала кошка.
– А не нужны мне порядочные! Не нужны! Я командовать должна! Одна! Остальные - выпол-нять!
– кричала Марьиванна.
– И попробуй ослу-шаться! Сначала кормушки лишу, потом посмот-рю на поведение и решу - простить или выкинуть!