Волшебники из Капроны
Шрифт:
Как только ужин кончился, он вскочил, чтобы сразу удрать и засесть за книгу. Но ему опять помешали. На этот раз детям велели вымыть посуду. Тонино был этим очень недоволен. И не он один.
— Это нечестно, — горячо жаловалась Коринна. — Мы весь день корпели над заклинаниями, теперь весь вечер должны мыть посуду. Я знаю, вот-вот начнется война, но мне надо готовиться к экзаменам. Как мне выполнять домашние задания?
Она с такой страстностью простерла вверх руку, что Паоло и Тонино подумали, насколько пример тети Джины заразителен. И тут совершенно
— По-моему, тебе уже столько лет, что тебя нельзя причислять к нам, детям, — сказала она. — Уходи и делай свое домашнее задание, а я организую ребят.
— А твое домашнее задание? — неуверенно взглянула на нее Коринна.
— Мне не больно много задали. И я не собираюсь, как ты, поступать в университет, — с доброй улыбкой сказала Лючия. — Иди-иди. — И как только дверь закрылась, она быстро повернулась к другим детям: — Пошли. Ну, чего стоите гуртом, как бараны? Пусть каждый снесет на кухню по стопке тарелок. Шагом марш, Тонино. Двигайся, Бернардо, двигайся, Лина. А ты, Паоло, захвати большие миски.
Лючия стояла над ними, как старший сержант, и у Тонино не было ни малейшей возможности улизнуть. Пришлось вместе со всеми тащить тарелки и столовые приборы на кухню, где, к его удивлению, Лючия приказала разложить их рядами на полу. Затем Лючия поставила ребят тоже в ряд, лицом к грязной посуде.
Она была очень довольна собой.
— Ну вот, — сказала она. — Мне всегда хотелось испробовать одну штуку. Патентованный метод Лючии Монтана: «мытье посуды без хлопот». Сейчас скажу вам слова. Они восходят к «Капронскому Ангелу». Все должны петь вместе со мной…
— Так уж и должны? — спросила Лина, самая незаконопослушная девочка.
Лючия ожгла ее полным презрения взглядом.
— Если кое-кто, — заявила она побеленным потолочным балкам, — не способен отличить божий дар от яичницы, то он волен убираться к Петрокки.
— Я только спросила, — пробормотала Лина.
— Ладно, помалкивай, — отрезала Лючия. — Слушайте заклинание.
Минуту спустя все они громко пели:
Ангел, вымой нам тарелки, Вымой вилки и ножи! Их тебе помыть — безделка. В просьбе нам не откажи.Поначалу вроде бы ничего не происходило. Немного спустя стало ясно видно: с тарелок медленно, но верно сходит оранжевый жир. Еще немного спустя спагетти, прилипшие ко дну самой большой кастрюли, начали раскручиваться и извиваться, как черви. Вот они, извиваясь, полезли через край кастрюли и, шлепаясь на каменный пол, уползали в помойное ведро. Вслед за ними туда ручейками стекали оранжевый жир и растительное масло.
Хор запнулся: певцов разбирал смех.
— Пойте, пойте! — велела Лючия.
И они пели.
На ее беду, гул докатился до Скрипториума.
Тарелки все еще оставались бледно-розовыми и порядком жирными, когда в кухню ворвались Элизабет и тетя Мария.
— Лючия! — крикнула Элизабет.
— Ах вы, нечестивцы сопливые! — набросилась на них тетя Мария.
— Не понимаю, что тут такого, — удивилась Лючия.
— Она не понимает… У меня слов нет, Элизабет! — возмутилась тетя Мария. — И как это я умудрилась почти ничему ее не научить! Или так плохо научить! Заклинание не замена свершения. Заклинание должно помогать свершению. А главное, как это ты позволяешь себе использовать «Ангела» — самую значимую песню в Италии! — будто какой-то обыкновенный старинный мотив. Я… я готова надрать тебе уши, Лючия!
— И я тоже, — сказала Элизабет. — Неужели тебе непонятно, что нам сейчас нужна вся наша доблесть — все объединенные воедино силы Дома Монтана? А вы здесь распыляете их для кухонных дел!
— Поставь тарелки в мойку, Паоло, — приказала тетя Мария. — Ты, Тонино, подними кастрюли. Остальные, соберите ложки и ножи с вилками. Так. А теперь извольте вымыть их, и как следует вымыть.
Присмиревшие, они немедленно подчинились. Лючия хотя и присмирела, но вся кипела внутри. А когда Лина шепнула: «Я же тебе говорила», — она швырнула тарелку на пол и еще наступила на осколки.
— Лючия! — крикнула тетя Мария, сверкнув на нее глазами.
В таком гневе никто из ребят ее никогда не видел: казалось, сейчас она даст Лючии затрещину.
— А откуда мне было знать? — разбушевалась Лючия. — Никто никогда не объяснял, никто ничего такого про заклинания не говорил.
— Да, но ты прекрасно знала, что этого делать нельзя, — уличила ее Элизабет, — даже если не знала почему. А вы все перестаньте хихикать. Тебе, Лина, это тоже урок.
Все то время, что они «как следует» мыли посуду — а это заняло не меньше часа, — Тонино утешал себя: «Потом я наконец засяду за мою книгу».
Когда с посудой было покончено, он выбежал во двор. Но тут его перехватил Старый Никколо, быстро, несмотря на темноту, спускавшийся по лестнице.
— Предоставь мне на время Бенвенуто. Пожалуйста, Тонино, — сказал он.
Но Бенвенуто нигде не могли найти. Тонино подумалось, что он умрет от горя: дадут ли ему наконец сесть за новую книгу? Все дети включились в поиски и усердно выкликали: «Бенвенуто! Бенвенуто!» Но Бенвенуто нигде не было. Вскоре и большинство взрослых принялись за розыски, но Бенвенуто так и не появился. Антонио, уже не владея собой, схватил Тонино за рукав и стал трясти:
— Как же так, Тонино? На что это похоже? Ты ведь знал, что Бенвенуто нам понадобится! Почему ты разрешил ему уйти?
— Ничего я не разрешал. Вы же знаете, какой он, Бенвенуто, — запротестовал Тонино, тоже уже не владевший собой.
— Ну-ну-ну, — вмешался Старый Никколо, кладя свои руки на плечи сыну и внуку. — Теперь уже совершенно ясно, что Бенвенуто сейчас где-нибудь на другом конце города. Разгуливает по крыше и орет дурным голосом.
Антонио отпустил Тонино и прикрыл лицо обеими руками. Он выглядел смертельно усталым.