Волшебники из Капроны
Шрифт:
— Теперь тебе легче? — спросил незнакомец.
— У меня мама англичанка, — ответил Тонино, чувствуя, что слишком многое выбалтывает незнакомому человеку.
— А-а, — кивнул тот. — Тогда я знаю, кто ты такой. Ты — Антонио-младший, верно? Ты был еще в пеленках, когда я последний раз видел тебя, Тонино.
Поскольку на подобные слова никогда не знаешь, что сказать, Тонино очень обрадовался, когда увидел спешащего к ним через двор дедушку в сопровождении тети Франчески и дяди Лоренцо, а за ними Антонио и еще нескольких членов семьи. Они столпились у ворот вокруг кудесника, оттеснив
— Да, я к вам из Дома Петрокки, — услышал Тонино слова незнакомца.
К его удивлению, все приняли это как вполне естественный поступок со стороны незнакомца, такой же естественный, как поклон, который он отвесил тете Франческе, сняв перед ней свое дурацкое английское кепи.
— Но ночевать вы останетесь у нас, — проговорила тетя Франческа.
— Если это не слишком вас обременит, — сказал незнакомец.
В нескольких шагах от них тетя Мария и тетя Анна чуть ли не бегом поднимались по лестнице на галерею, чтобы приготовить гостю комнату наверху, словно уже все знали, — а в таком месте, как Дом Монтана, они, бесспорно, все знали. Из кухни появилась тетя Джина и, воздев руки к небу, исчезла в ней опять. Такая суматоха была неспроста; Тонино подхватил Бенвенуто и спросил напрямую, кто этот незнакомец.
Конечно Крестоманси, услышал он в ответ. Самый могущественный в мире кудесник.
— Тот, что портит наши заклинания? — неуверенно спросил Тонино.
Крестоманси всегда на нашей стороне, раздраженно ответил ему Бенвенуто, явно считавший, что Тонино просто глуп.
Тонино снова поглядел на незнакомца — вернее, на его гладкую темноволосую голову, возвышавшуюся среди более низких ростом Монтана, — и понял: приезд Крестоманси означает, что положение действительно критическое.
Крестоманси, должно быть, сказал что-то про него, Тонино. Потому что все посмотрели на него, и все Монтана умильно заулыбались. Он робко улыбнулся им в ответ.
— О, он хороший мальчик, — сказала тетя Франческа.
И все, разговаривая, двинулись через двор. — Это особенно трудно потому, — услышал Тонино слова Крестоманси, — что прежде всего я состою на службе у британского правительства. А Британия не вмешивается в дела Италии. К счастью, круг моих полномочий весьма широк.
Почти тотчас из кухни снова выскочила тетя Джина. Она отменила обычный обед и принялась готовить праздничный в честь Крестоманси. Шесть человек были посланы за пирожными и фруктами, еще двое — за салатом и сыром. А когда Паоло, Коринна и Лючия, болтая, возвращались из школы, их перехватили на полпути и велели идти к мяснику. Но в этот момент из Скрипториума на галерее появился Ринальдо.
— Вы что! — заорал он в ярости. — Рассылаете ребятишек по городу невесть зачем! Мне нужны переписчики!
Тетя Джина уперла руки в боки и проорала ему в ответ:
— А мне нужна вырезка на бифштексы! Нечего стоять там наверху да грубиянничать, Ринальдо Монтана! Англичане едят бифштексы, вот они мне и нужны.
— Ну нарежьте их из кошек! — рявкнул Ринальдо. — Коринна и Лючия нужны мне здесь!
— А я тебе говорю, что они пойдут, куда я их посылаю. Сейчас же пойдут! — завопила тетя Джина.
— Надо же! — сказал Крестоманси, выходя во
Оба улыбнулись ему в ответ, причем Ринальдо — очаровательнейшей из своих улыбок.
— Согласитесь, сэр, — сказал он, — что мне нужны переписчики. Вы же понимаете.
— Как бы не так! — возмутилась тетя Джина. — Ринальдо тут будет пускать в ход чары, а меня бросят выкручиваться одну! Как всегда! Хорошо. Раз дело идет о военных заклинаниях, я обойдусь. Пусть за вырезкой сходят Паоло с Тонино. Минутку, мальчики, я напишу мяснику записку, а то вы вернетесь с куском, какого никто не сможет разжевать.
— Очень рад был оказаться полезным, — проговорил Крестоманси и повернулся навстречу Элизабет, которая, помахивая пачкой нот, бегом спускалась с галереи, чтобы броситься к нему в объятия.
Над балюстрадой галереи появились головы пяти младших двоюродных — учеников Элизабет; они с изумлением глазели на сцену внизу.
— Элизабет! — воскликнул Крестоманси. — Ты превосходно выглядишь! Моложе, чем когда-либо.
Тонино глядел с не меньшим удивлением, чем его двоюродные. Его мать и смеялась и плакала. Тонино не сумел разобраться в потоке английской речи. Ловил отдельные слова — «доблесть», «война», а вскоре и «Капронский Ангел». Он все еще стоял, пяля глаза, когда тетя Джина сунула ему в руку записку и велела поторопиться.
По дороге к мяснику Тонино сказал Паоло:
— А я не знал, что мама знакома с такими людьми, как Крестоманси.
— Я тоже не знал, — признался Паоло. Он ведь был всего на год старше Тонино, а Крестоманси, видимо, последний раз приезжал в Капрону очень давно. — Может, он здесь, чтобы разыскать слова к «Капронскому Ангелу», — предположил Паоло. — Очень хочется верить, что так. Не хочу, чтобы Ринальдо шел воевать.
— Или Марко, — добавил Тонино. — Или Карло, или Луиджи. Или даже Доменико.
Благодаря записке тети Джины мясник обошелся с ними очень уважительно.
— Скажите ей: если объявят войну, это последние хорошие куски мяса, которые она видит, — сказал он, вручая каждому по тяжелому мягкому розоватому свертку.
Они как раз подходили с этими свертками к воротам Дома Монтана, когда из подъехавшей коляски, пыхтя и отдуваясь, вылез дядя Умберто.
— Я правильно понял, что здесь Крестоманси? А, Паоло? — спросил дядя Умберто, обращаясь к Тонино.
Мальчики, оба, кивнули: им показалось это проще, чем объяснять дяде Умберто, что Паоло вовсе не Паоло, а Тонино.
— Чудесно, чудесно! — воскликнул дядя Умберто и поплыл в дом, где тут же оказался лицом к лицу с Крестоманси, который как раз шел через двор.
— «Капронский Ангел»… — набросился на него дядя Умберто. — Не могли бы вы…
— Дорогой мой Умберто, — прервал его Крестоманси, тепло пожимая ему руку, — меня все и каждый здесь об этом просят. И в Доме Петрокки, что и говорить, тоже все и каждый. А я, боюсь, знаю не больше вашего. Но я буду думать и думать, не беспокойтесь.
— Если бы вы сумели отыскать хоть одну строку, это и нас сдвинуло бы с места, — умоляюще сказал дядя Умберто.