Волшебное очарование Монтаны
Шрифт:
— Уверен, что в этом нет ничего такого.
— Наверняка, — откликнулась Трэйс, обхватив себя руками и соблазнительно приподняв пышные груди.
Остин свернул в проход между рядами. Эротическая выходка Трэйс только разожгла в нем телесное томление по Монике. Он будто вживую увидел, как целует ее грудь. Его лоб покрылся испариной.
— Господи, я всерьез заболеваю. Кажется, мне пора показаться доктору, пробубнил он себе под нос. Он поискал глазами полку с презервативами, решив бороться с «недугом» при необходимости как с помощью силы
Глава 9
Моника обналичила в банке чек Джейка Симмонса и сунула деньги в дедушкин кожаный саквояж. Она обычно носила в нем все свои документы и банковские квитанции, как, по словам бабушки, делал Фостер Скай. Выйдя из банка с Дэйзи, державшейся у ее ног, она заметила Остина. Он стоял у столба с указанием места парковки, к которому Моника привязала своего жеребца.
— Я так и думал, что найду тебя здесь, — улыбнулся Остин.
Плотно сжав под мышкой саквояж, Моника отвязала от столба поводья, стараясь не смотреть в лицо Остину.
— По-моему, это было нетрудно, ведь я оставила здесь Старшайна. — Она поправила седло, из-за чего подошла ближе к Остину.
— Я видел сегодня, как ты спускалась с горы, начал он. — Я был на крыше.
В его глазах светилось восхищение. Если слишком долго стоять с ним в такой близости, то захочется от него такого, о чем лучше не знать.
— На крыше? Ты уже закончил ее?
— Да.
— Здорово. Ладно, мне нужно ехать, — сказала она и сунула ногу в стремя. Держаться как можно дальше от Остина было крайне необходимо. Он схватил ее за талию.
— Не уезжай… Я хотел… — Внезапно он опустил руку. Его прикосновение обожгло, как огонь, и Моника отреагировала на это наихудшим образом повернулась к нему лицом. Прикосновение к Монике, ее глаза и близость ввергли Остина в опьянение, сродни тому, что наступает после четырех бокалов выдержанного бордо. — Приходи сегодня вечером на ужин. Я хотел бы угостить тебя.
— Почему?
— Ты сможешь оценить изменения, происшедшие в доме после твоего визита.
— Их так много?
— Не слишком, — весело рассмеялся он. — Просто мне нужен повод, чтобы увидеть тебя. По правде говоря, я бы хотел получше узнать тебя. Мы же соседи.
Пока он говорил, Моника следила за его губами. Так легко вспомнить его поцелуй и яростный натиск языка, проникшего внутрь ее рта. Она чувствовала, как настойчиво ее тянет к нему, и была в смятении: решимость никогда больше не видеться с ним противостояла желанию быть рядом.
— Сегодня вечером я занята.
— В самом деле? — спросил он скептично. — С другим мужчиной?
Его шутка имела неприятный привкус, напоминая насмешки над ней других.
— Это не твое дело, — сказала она сердито. Он отвел глаза, надеясь, что ее отказ не означает окончательного разрыва.
— Ты права. Возможно, встретимся как-нибудь в другой раз?
— Возможно, — холодно сказала
Она оседлала коня, вынудив Остина отступить на шаг в сторону, натянула поводья и пустила жеребца рысью вниз по Мэйн-стрит. Сбоку от нее трусила Дэйзи.
Дела были улажены. Для Моники это был успешный день. В самом конце улицы она оглянулась, думая, что Остин смотрит ей вслед, но его не было видно. В разочаровании она опустила уголки рта…
Остин нагрянул в дом доктора без приглашения. Его встретила помощница доктора, Мирна Паулсон, с кричащим трехмесячным младенцем на руках. Мать ребенка, видимо, была на осмотре.
— Где доктор? — спросил Остин Мирну. Она кивнула в сторону приемной.
— Доктор, мне нужно с вами поговорить, — гневно объявил Остин, чуть приоткрыв дверь.
— В чем дело, сынок? — доктор оторвался от медицинской карты.
— В Монике.
— Господи! Она снова в тебя выстрелила?
— Нет, доктор, это по другому поводу. Дверь смотровой распахнулась, и оттуда вышла молодая женщина. Остин прошмыгнул в приемную и подождал доктора, который перекинулся парой слов с Мирной.
— Что на сей раз? — спросил он, затворяя за собой дверь.
Остин ходил из угла в угол и, по-видимому, не замечал странности своего поведения.
— По-моему, я заболел. Что-то вроде помутнения рассудка.
— Каковы симптомы?
— Общее беспокойство. Много чего. Отсутствие сна. Никогда в жизни я не страдал бессонницей, а теперь не могу заснуть. И еще потеря аппетита. В самом деле, не могу припомнить, когда в последний раз ел. Вчера, кажется, съел немного чипсов, а сегодня — яблоко. Нет, это было накануне. — Он хлопнул себя по голове. — Не могу вспомнить. Господи! Я потерял память. Что-то здесь не то. — Он постучал кончиком пальца по виску. — Должно быть, мое серое вещество начало… испаряться. Мне нужно какое-нибудь лекарство. — Он посмотрел на доктора. — Как по-вашему?
Доктор прикусил губу, сдерживая смешок.
— По-моему, тебе нужно отправиться домой и принять горячий душ. Расслабиться. Выпить. Чего-нибудь покрепче. Это поможет лучше таблеток. Пей медленно, маленькими глотками.
— И что? — уставился на него Остин.
— Во время выпивки тебе захочется подумать о Монике.
— О Монике? А она при чем?
— Я могу заблуждаться, но, по-моему, болезнь и ее лечение всецело зависят от Моники.
— Это так по мне заметно?
— Временами да.
Остин запихнул руки в карманы джинсов.
— Она не желает меня видеть, а когда смотрит, во мне возникает ощущение, будто она смотрит на своего дедушку. В ее глазах то почтение к нему, и тогда мне кажется, что я никогда не стану вровень с его образом, то, наоборот, осуждение. На меня накатывает то одна волна, то другая. Я знаю, что мне нужно как-то выбираться на сушу, но в то же время хочется выстоять под ударами, чего бы это ни стоило. — Он уловил выражение озабоченности на лице доктора. — Я помаленьку схожу с ума?