Волшебное очарование Монтаны
Шрифт:
— Утром он в парикмахерской, а потом до полудня свободен. Возможно, он все-таки примет тебя.
— Уж постарайся, чтобы принял, — сказала Моника и, не оглядываясь, широким пружинистым шагом вышла из конторы.
Понимая, что на стрижку у Джейка уйдет какое-то время, Моника решила навестить пока доктора. Лучше всего излить гнев прямиком на того, кто пустил по городу молву, иначе дурное настроение может сорвать сделку по продаже скота…
Остин сидел верхом на столе для осмотров, беспечно скрестив на груди руки, а доктор Килрой наносил на его рану антисептик.
— Вы
— Да. Прошлой осенью я испробовал ее на кобыле Сэйди Дендриджа. Рана зажила мгновенно. — На лице доктора играла улыбка Чеширского кота.
— Вы мошенник, — пошутил Остин. В дверях смотровой появилась разъяренная Моника.
— И негодяй в придачу!
— Что? — развернулся к ней доктор. Моника наступала на него.
— Вы говорили, что друг мне, а я была настолько глупа, что верила вам все это время. Бабушка всегда предупреждала: «Мужчины будут вести с тобой двойную игру при малейшей возможности». Я верила ей. У меня не было повода думать иначе. Но для вас я делала исключение. Я доверяла вам, доктор. Но теперь поняла, что вы лживы, как лисица.
— Укроти свой пыл, Моника. Что тебя так разъярило? — спросил доктор.
Она кивнула в сторону Остина и промолвила;
— Не прошло и двух минут, как я в городе, а Трэйс уже спрашивает меня про мужчину, которого прошлой ночью я пыталась убить.
— Убить?
— Это она так сказала. А Мосс пялился на меня так, будто увидел вестника смерти. Он, наверное, подумал, что я пробуравлю его из шестизарядного револьвера.
— Из «беретты» или из «магнума», а не из шестизарядного револьвера, поправил Остин.
— Прошу прощения? — непонимающе уставилась на него Моника.
— Или из «глока», — мягко улыбнулся Остин.
— О чем он говорит, доктор?
— Это современные типы оружия, Моника, — объяснил доктор.
— Никогда не слышала о таких.
— Вот именно, — кивнул Остин. — Как же ты намереваешься убить кого-то, не имея точного представления об оружии?
Моника посмотрела на него насмешливо.
— Не откажусь посоветоваться с тобой.
— Коли так, обращайся ко мне в приемные часы, провозгласил Остин, надеясь, что она наконец уйдет и даст ему одеться. — Ты оплатишь мой счет?
— И не подумаю. — Она скользнула взглядом по его ноге, увидела рану и вздрогнула. Потом заметила, в каком он виде, и смутилась, но постаралась держаться как ни в чем не бывало. — Я хочу знать, доктор, почему вы разболтали всюду, что я пыталась кого-то убить? Зачем вообще говорить об этом с кем-то?
— Я и не говорил.
— Не лгите мне, доктор.
— Я никогда не лгал и не желал тебе вреда, Моника, — сказал доктор проникновенным голосом. — Ты одна из самых близких мне людей. — Он с нежностью опустил руку на ее плечо. Моника почувствовала, что гнев оставил ее.
— Если бы вы никому ничего не говорили, никто бы и не узнал о том, что случилось прошлой ночью.
— Наверняка узнали бы.
— Как? — в один голос спросили Остин и Моника.
— Я обязан подавать рапорт шерифу о каждом огнестрельном и ножевом ранении, с которым ко мне обратились. По закону к ним относятся и ранения крупной дробью. Я представил рапорт сегодня утром. Шериф волен поставить это дело на расследование.
— Расследование? — переспросила Моника в негодовании и указала на Остина:
— Он нарушил право частной собственности.
Остин не знал, в какой именно момент заулыбался, но, наблюдая за тем, как Моника защищает свое доброе имя, не мог удержаться от восхищения ею. Когда она повернулась к нему, ее глаза сверкали, как голубые кристаллы. Она оборвала себя на полуслове. Остин не просто удивил Монику, а потряс до глубины души. Ее мысли смешались, а слова иссякли. Она никак не ожидала найти в нем своего сторонника. Она бы охотно спихнула его в привычный круг неприятелей, в которых числила всех, кроме бабушки. Ее мир был построен на противостоянии правды и кривды, белого и черного, ее самой и всех остальных. Но Остин смотрел на нее восторженно. Он хотел чего-то от нее, но чего именно? Ее землю? Скот? Деньги, которые она надеялась выручить от продажи? Он сильно отличался от знакомых ей горожан. Никто раньше не смотрел на нее с уважением… Кроме бабушки. Глаза Остина излучали нечто иное. Это пугало ее, порождало желание убежать и в то же самое время сделать шаг навстречу. Она с трудом выносила эту путаницу чувств и мыслей. Ей по душе была ясность. Остин Синклер был подобен разрушительному смерчу, нацеленному на нее. Самое лучшее — держаться от него в стороне.
— Я нарушил право частной собственности, доктор, — подтвердил Остин.
— Знаю, сынок. Я указал это в рапорте.
— В рапорте? — вновь в один голос воскликнули Моника и Остин.
— Разумеется. — Доктор почесал затылок. — Это доказывает, что слух по городу пустил не шериф Йейтс, а…
— Рокси! — щелкнула пальцами Моника.
— По-моему, тоже, — кивнул доктор.
— Кто это — Рокси? — нахмурился Остин.
— Главная сплетница в городе, — пояснил доктор. — Она отравляет существование всем. У нее не сложилась личная жизнь, и поэтому она всюду сует свой нос.
Остин соскочил со стола, позабыв о том, что на нем только рубашка и короткие трусы.
— Я поговорю с ней, Моника.
— Я могу сделать это сама, — парировала она. — Мне не нужна помощь от постороннего.
— Постороннего? — оборвал ее Остин в праведном негодовании. — По-моему, жертва здесь я, а не ты.
— Мистер, ты куда более чокнутый, чем говорят обо мне!
— А как, по-твоему, я должен выглядеть в глазах моих новых соседей после того, как меня подстрелила женщина? — проворчал он.
— Как дурак.
— Вот именно, а мне это не по душе. Если я решу взять дело в свои руки, то никто не помешает мне в этом.
— Прекрасно! — крикнула она, окинув его свирепым взглядом.
Грозовую атмосферу в комнате рассеял смех доктора.
— Да, — присвистнул он. — Давненько не видывал такой перепалки.
— Извините, доктор, — произнесла Моника и после глубокого выдоха спросила Остина куда более спокойным голосом:
— Что ты можешь сказать Рокси такого, чтобы это исправило положение? Поезд уже ушел.