Волшебный локон Ампары (сборник)
Шрифт:
– Смею думать, изрядное, – ответил Кир-Кор.
Элибар Маципулос поощрительно улыбнулся:
– И… нечего больше добавить?
Кир-Кор обвел взглядом замершую шеренгу ареопага:
– Надо ли мне отнимать у вас время ретроспекциями о Махавире, Декарте, Платоне?
– Нет, не надо, – возразил созипатор. – Нам довольно будет узнать, как ты сам определяешь духовность. Что она для тебя?
– По-моему, это потребность поиска истины и стремление безвозмездно делать добро.
– Познание и альтруизм, – заключил Элибар Маципулос, кивая. – А что есть для тебя нравственность?
– Понимание того, что
– Не мешать… А как насчет того, чтобы помочь?..
– Помочь – да, разумеется. Но хотя бы не мешать. Не совать под нос индивида свой указующий перст.
– Поиски истины в философской системе Ампары вызывают в тебе оптимизм? – полюбопытствовал созипатор.
– Сочувствие. Кстати, я разделяю ваши надежды на то, что наступит когда-нибудь время прямого влияния духовного Абсолюта на земную и вообще человеческую жизнь. Дай-то, как говорится, Бог! Однако я не сторонник полумистического «иносказания иноимен». Хочется ясности.
– А в чем, собственно, затруднения?
– Их много. В частности, мне трудно солидаризироваться с утверждением философов вашей школы о том, что точка соприкосновения современного мира людей и грядущего мира Ампары сиюминутно близка.
– То есть нет у тебя ощущения перемен?
– Увы. Мы, дальнодеи, неплохо знаем инфраструктуру Солнечного Рукава Галактики, и вот что я вам скажу… если, конечно, вы хотите знать мое мнение. По-моему, Галактика совершенно естественно эволюционирует в своем сугубо материальном космофизическом облике. Во всяком случае, в ее глубинах мы пока не встречали «особых» точек и «подозрительных» аномалий, которые могли бы представлять интерес для вашей философской школы в качестве космических тестов на близость Ампары или хотя бы на вероятие сближения с нею.
– И даже Зердем не кажется тебе «подозрительной» аномалией?
– Зердем… Ну что Зердем?.. Зердем действительно впечатляюще аномален, но ведь ничто в нем пока не указывает на то, что это круглое вакуумно-полевое образование уже вправе именоваться артефактом Ампары. Мало ли странных космофизических объектов в Галактике!
– Вижу, с теорией Ампартефакта ты в какой-то мере знаком… Недавно открытый тобой Планар, очевидно, тоже не вписывается в круг вещных знаков Ампары?
– Думаю, нет.
– Благодарю вас, коллеги, за долготерпение. Иных вопросов к грагалу у меня не имеется.
Элибар Маципулос вернулся в полукружье философов, уступая «кафедру» своему соседу – коренастому, ладно скроенному европеоиду средних лет. Бледное лицо, обросшее дремучей окладистой бородой, взгляд исподлобья и нависающие над бровями темные волосы придавали этому человеку вид романтический и мрачноватый, а ритуальное рубище только усугубляло артистически разбойный вид Алехандро Эроховерро. Кир-Кор сразу узнал его. Да и как не узнать лучшего и вернейшего на этой планете друга грагалов – коммуникатора группы эксальтадос «Зелегра» (есть и такая в абрисе философской школы Ампары).
– Салюд, компаньерос! – сверкнув глазами, поприветствовал Алехандро коллег. Адресовал энергичный взмах рукой персонально Кир-Кору: – Салюд, камарад!
– Салюд, амиго! – с нескрываемой теплотой откликнулся Кир-Кор на приветствие несгибаемого коммуникатора, известного в среде грагалов под прозвищем Борода и Барба Сибросса.
– Я внимательно
В шеренге эвархов возник глухой ропот. Алехандро набычился. Левой рукой этот профессиональный возмутитель спокойствия с треском надорвал тесный для его обросшего волосами горла ворот джутового рубища, правую поднял над головой:
– Одну минуту, философы! Я вовсе не задавался целью куражиться над традициями наших экседр. Но когда в моем присутствии, а значит, и при моем, так сказать, соучастии грагала донимают вопросами типа «не хочется ли тебе ням-ням, пи-пи?» и «не растерял ли ты там, среди звезд, свою нравственность?» – у меня возникает желание предложить грагалу еще один актуальный вопрос. Будь любезен, амиго, расскажи нам, какие ответные чувства вызывает у тебя наше странное вопрошательство?
Ропот усилился. Кто-то сказал, как плюнул: «Нек плюс ультра!» [3] Послышались голоса, призывающие Алехандро немедленно объясниться. Прозвучало слово «фундатор». Ледогоров стоял не меняя позы, молчал. Потом вдруг сказал:
– Линейная логика – на стороне коммуникатора. Правда, это еще не значит, что истина там же… Сдается мне, грагал сейчас сам поможет нам окончательно определиться.
Машинально Кир-Кор попытался сунуть руки в карманы. Руки – маракас! – скользнули вдоль голых бедер. Наверное, потому и придуман бескарманный вариант униформы участника философских бесед, чтобы в затруднительные моменты не отвлекаться.
3
латинская идиома, близкая по смыслу выражениям: «Беспредел!» или «Это уж слишком!»
Момент был именно таков. У Барбы Сиброссы некстати возникло желание побольнее лягнуть закостенелый в традициях ритуал, и теперь Кир-Кор плохо себе представлял, как, не роняя ни своего, ни чужого достоинства, выйти из созданного коммуникатором щекотливого положения. С одной стороны, от решения, которое примут эвархи здесь, на экседре, будет зависеть судьба желанного отпуска. С другой – не хочется дискредитировать деятелей из группы «Зелегра» – единственного на этой планете общественного объединения, которое самоотверженно ведет борьбу за полную легализацию грагалов на Земле (отсюда и аббревиатурный их лозунг «Зе-Ле-Гра!»).
– Уважаемые эвархи, – осторожно начал Кир-Кор. – Излишняя пристрастность вопрошающих, видимо, неизбежна при слабом знакомстве друг с другом. – Он виновато улыбнулся, переступил с ноги на ногу. Продолжил: – Но особой беды здесь, наверное, нет. Отмеченные Алехандро Эроховерро излишества лично я готов компенсировать искренними ответами на любой ваш вопрос. Я не боюсь откровенности. Во-первых, нечего мне от вас скрывать… если, конечно, мы не будем затрагивать секретов и тайн третьих лиц. Во-вторых, я обладаю достаточным запасом мужества, чтобы встретить с открытым забралом даже нелестное мнение обо мне, коль скоро оно таковым вдруг окажется. Благодарю за внимание.