Воля под наркозом
Шрифт:
– Что странно?
– Странно, что мне он ничего об этом не сказал. Видите ли, мы договаривались с ним встретиться.
– Может, он не смог с вами связаться? Как, кстати, вас зовут?
Какой же я осел! Надо же, так заслушался волшебным голоском сирены, что забыл представиться.
– Ради бога извините, Катя. Меня зовут Владимир. Ладыгин Владимир.
– Ладыгин? Постойте, ну как же, все правильно! Миша перед отъездом говорил мне о вас. Сокрушался, что не смог предупредить. Вы ведь долго не виделись, правильно?
– Да, верно.
Каждое слово в устах этой сирены звучало так естественно и убедительно, что я ни на миг не усомнился в ее искренности.
– Что ж, очень жаль, что не смогла вам помочь, – сказала Катя.
Как же это, обожгла меня внезапная мысль, значит, теперь мы скажем друг другу «до свидания» и… Ну уж нет! Я обязательно должен ее увидеть.
– Катя?
– Да, Володя?
– Я могу вас куда-нибудь пригласить? – без особой надежды выпалил я, не успев, точнее, не сумев придумать ничего более оригинального.
Согласилась она, к моему великому удивлению, легко и быстро, словно ожидала этого вопроса и заранее продумала и подготовила ответ.
– Почему бы и нет? С удовольствием. Знаете, только сегодня думала, что неплохо бы наконец куда-нибудь выбраться. Пойдемте в кафе? Есть тут одно маленькое, но очень уютное заведение. Вы на машине?
– Н-нет… – растерялся я.
Только теперь меня посетил вопрос, во сколько же могут вылиться ухаживания за этим сокровищем. Зарабатывал я для врача неплохо, но дорогих ресторанов позволить себе не мог. Едва ли всей моей месячной зарплаты хватило бы больше, чем на один ужин, если устраивать его по полной программе. Тем более я не мог позволить себе машину. Нормальную машину, разумеется. На полуразвалившийся весьма подержанный драндулет денег у меня, пожалуй, хватило бы, да что в нем проку? Хотя, возможно, когда-нибудь я именно такой конструктор «Сделай сам» и приобрету, чтобы успокаивать расшатанные нервы непрерывной сборкой и разборкой поношенных механизмов.
– Вот и хорошо, – вопреки моим ожиданиям обрадовалась Катя, – машина так привязывает. Когда вы завтра освобождаетесь?
– В четырнадцать ноль-ноль свободен как ветер, – сообщил я, приободренный ее словами.
– К сожалению, о себе сказать этого не могу, – проронила она с некоторой печалью, оставив мне самому додумывать, о чем, собственно, она сожалеет: о нехватке времени или ограничении свободы. – Скажем, в восемь вас устроит?
– Вполне.
– В таком случае, в восемь я жду вас… – она назвала место в пятнадцати минутах ходьбы от клиники. – До встречи, Володя.
– До встречи, – пробормотал я, вконец ошеломленный.
Домой я не шел, а летел. Ноги мои парили в сантиметре от земли. Наверное, задайся я целью, вполне мог бы сейчас пересечь, шагая прямо по воде, средней ширины реку, если бы не было большой волны, конечно.
От волнения у меня разыгрался аппетит. Я что-то пожевал, посмотрел какой-то фильм, сюжет которого уловить так и не сумел, перевернул весь свой гардероб, придирчиво отбирая каждую вещь, которую собирался надеть на завтрашнее свидание. Потом долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок, рисуя в своем воображении Катины портреты, один прекраснее другого.
На следующее утро я проснулся совершенно разбитый. Зато голова моя прояснилась. Очарование Катиного голоса исчезло вместе с остатками сна, что меня нисколько не огорчило. Я даже не смог вспомнить, как звучал этот голос.
Надо же, размышлял я, вяло водя бритвой по щеками и критически рассматривая в зеркале похмельно-красные глаза и слегка помятую физиономию. Я, конечно, человек влюбчивый, с этим не поспоришь. Но чтобы так…
И на фига сдалась мне какая-то неизвестная Катя, которую я даже в глаза ни разу не видел? Может, она уродина и дура набитая. И кроме приятного голоса никаких других милостей природы ей не перепало. С чего бы иначе она в меня так вцепилась?
Я вспомнил свои ночные фантазии и густо покраснел. Тьфу ты, наваждение какое-то!
Ни на какое свидание я уже не собирался. Сегодня у меня по расписанию спортзал, это раз. Кроме того, надо попытаться разыскать кого-нибудь из бывших однокурсников, кто мог бы сказать что-нибудь вразумительное о Мишке Колесове, его знакомых и образе жизни в последнее время. Это два.
Вспомнив о Мишке, я почувствовал укол совести. Собирался ведь позвонить вечером в клинику, чтобы поинтересоваться его состоянием, да совсем из головы вылетело.
Мысль о завтраке вызвала у меня легкий приступ тошноты. Пришлось с негодованием эту мысль отвергнуть и ограничиться чашкой крепкого кофе.
В метро мне удалось немного вздремнуть, после чего я почувствовал себя значительно лучше и порог клиники переступил полным сил и готовым к подвигам. Совершения подвигов от меня, правда, никто не ждал, а жаль. Утешив себя мыслью, что работа врача уже сама по себе один непрерывный подвиг, я тут же мужественно назначил очистительную клизму одному вредному старичку, стоически выслушал его угрозы пожаловаться начальству на такое безобразно-унизительное отношение к целому генералу, хотя и в отставке, после чего терпеливо провел получасовую лекцию о благотворном влиянии клизмы на организм и невозможности проведения обследования кишечника без вышеозначенной процедуры.
Вырваться в реанимацию удалось только часам к одиннадцати. Мишка сидел на кровати в той же позе, в которой я увидел его вчера. Только в глазах его теперь кроме настороженности отражался еще и страх. Страх зверя, загнанного в угол. Силенок у него за прошедшие сутки значительно прибавилось, а вот с мозгами дело обстояло, кажется, по-прежнему.
Мысленно чертыхнувшись, я помчался в психиатрическое отделение. Крутиков увлеченно беседовал в коридоре с высокой стройной девушкой в цветастом шелковом халатике. Заметив меня, он приветственно кивнул и заулыбался.
– Владимир Николаевич, – не останавливаясь, я подхватил Крутикова под руку, мимоходом бросив девушке короткое «извините», – дело есть.
– Владимир Сергеевич, – послышалось за спиной смущенное, – здравствуйте.
Я удивленно оглянулся.
– Не узнаете меня? Я Шатова Валерия.
– Лера? – я перевел изумленный взгляд с цветущего лица девушки на Крутикова. – Да вы, доктор, просто волшебник!
– Ну уж, – зарделся тезка, – никакого волшебства, я просто профессионал.
– Слушай, профессионал…