Воля судьбы (сборник)
Шрифт:
– Нужно стараться, – проговорил итальянец.
Карл нетерпеливо взмахнул руками.
– Да разве я не старался, разве не делал все, от меня зависящее, в течение этих трех недель?.. Можно провести отца, но чувство девушки не обманешь!
– Эх, если бы был я свободен действовать! – вздохнул вдруг Торичиоли.
Видно было, что ему и хотелось, и вместе с тем не хотелось говорить то, что он думал.
Искра надежды мелькнула в глазах Карла.
– Вы имеете какой-нибудь план? – живо спросил он. – Слушайте: если княжна будет моею, – кроме пяти тысяч и пенсии, я обещаю вам заемное письмо в пятьдесят тысяч.
– Пятьдесят тысяч! – повторил Торичиоли. – Пять тысяч и пенсия, заемное письмо в пятьдесят тысяч…
– Да, и ценный подарок в день свадьбы еще… Говорите, что вы придумали?
– Средство довольно старое, но тем не менее всегда действительное… У нас, в Италии, есть много секретов. Когда-то я занимался кое-чем. Можно молодой девушке дать несколько капель…
Карл махнул рукою, не желая дальше слушать.
– Я думал, у вас есть что-нибудь более серьезное, – сказал он разочарованно и снова заходил.
Тонкие губы итальянца растянулись в улыбку.
– Неужели, барон, вы думаете, что я говорю вам про те эликсиры, корешки и нашептывания, которые якобы способны приворожить девушку к кому-нибудь или заставить ее полюбить?.. Нет, Джузеппе Торичиоли никогда не занимался шарлатанством… Ему известны рецепты, более действительные, и знания, более точные…
– Что же это? Яд, что ли?
– Зачем яд? – рассмеялся Торичиоли. – Нет, напротив, самый жизненный напиток… В наших интересах, чтобы молодая девушка жила и благоденствовала, а молодого человека, который нам мешает, и без того немедля ушлют куда-нибудь очень далеко… После случившегося сегодня он нам уже не опасен…
– Ну, так я не понимаю… – перебил Карл.
– Очень просто! Молодого человека ушлют – в этом нельзя сомневаться, и вы останетесь хозяином положения, будете одни здесь, и тогда-то несколько капель известной мне настойки могут оказать свое действие.
– Да что же это за настойка? – нетерпеливо перебил Карл. – Что же, заставив княжну выпить ваши капли, вы вольете в ее сердце любовь ко мне?
Торичиоли снова улыбнулся и ответил:
– Любовь? Пожалуй – да. Но именно к вам? Нет, сделать это я не в силах. Однако довольно и того, что мои капли возбудят в ней такую страсть, такое желание страсти, что никто не убережет ее и сама она побороть себя не будет в силах, а так как, кроме вас, никого она более подходящего возле себя не увидит, то она и рада будет кинуться вам на шею.
– Вот оно что! – протянул Карл. – Но это ужасно!.. Ведь это все равно, что украсть ее сердце.
– Но зато это верно, – спокойно проговорил Торичиоли.
Карл задумался.
– Да, ужасное, но верное средство – это правда, – сказал он наконец, произнося вслух то, что было у него на уме, и заходил по комнате. – Но если я составлю ее счастье, – заговорил он опять, – то сделаю все, чтобы она видела в жизни одну только радость… Синьор Джузеппе, я говорю вам, что она не раскается в потере этого безродного найденыша… Я люблю ее…
– Тем лучше, – подтвердил Джузеппе, вполне понимая эгоистическую самоуверенность барона: все влюбленные на один лад, и все они думают, что рай только в их шалаше.
– И у вас есть готовым этот эликсир?
Торичиоли поморщился. В душе его, видно было, промелькнуло что-то неприятное, словно тяжелое воспоминание, какой-то призрак прошлого, которому он не хотел позволить возродиться.
– Нет, – ответил он, – у меня нет готовых капель, их нужно сделать… а главное, вспомнить пропорцию, снова вычислить ее… Сегодня которое число?
– Девятое июня, кажется.
– Странно! – как бы говоря сам с собою, произнес итальянец, поводя плечами, – ровно девятнадцать лет тому назад я в последний раз должен был применить свое искусство… Много времени прошло с тех пор…
Но Карл был занят своими соображениями, и воспоминания синьора Джузеппе не интересовали его.
– А много времени вам понадобится, чтобы составить капли? – спросил он.
– Если найду все необходимые материалы, то недели две, самое большее – три…
– Долгий срок! – сказал Эйзенбах.
– Какой вы нетерпеливый!
– Тут дело не в нетерпении, а в том, что рассерженному князю вдруг может прийти фантазия завтра велеть мне приготовить лошадей. Теперь я вижу его характер.
– Скажитесь больным, лягте в постель; я буду делать вид, что лечу вас. И вы только выиграете в глазах князя тем, что так потрясены, что даже заболели.
– Синьор Торичиоли, вы – умный человек! – проговорил Карл улыбаясь.
– Господин барон, вы очень любезны! – в тон ему ответил итальянец.
– Значит, по рукам?
На лице Джузеппе еще раз явилась его особенная улыбка. Он улыбался всегда одними губами, глаза у него оставались серьезны, как это бывает у людей или очень несчастных, или таких, на совести которых лежит какой-нибудь упрек за прошлую жизнь.
– Нет, господин барон, не совсем еще по рукам, – остановил Торичиоли Карла, когда тот для заключения условия протянул ему руку.
– В чем же дело? – удивился Эйзенбах.
– Да в том, что вознаграждение, которое вы мне предлагаете, слишком мало.
– Слишком мало? Вам мало пятидесяти тысяч?
– Вот видите ли, – с расстановкой проговорил итальянец, – я рискую уж слишком многим.
– На мой взгляд – решительно ничем. Никто не может узнать. И в моих, и в ваших интересах хранить тайну, а никому, кроме нас, она не известна.
– Да, но… вот тут что: я должен нарушить одно обещание… больше обещания – клятву… данную мною ровно девятнадцать лет тому назад…
– Ну, это, значит, – эпизод из древней истории; можно легко забыть то, что было девятнадцать лет тому назад.