Вооружен и очень удачлив. Трилогия
Шрифт:
— Чем?!
— Тем, что осталось…
Некоторое время маг испепелял коллег ненавидящем взглядом, потом рывком скинул с плеч мешок, высыпал его содержимое на дно телеги и ухватил полную горсть гномьих палочек.
— Пропадите вы пропадом, моралисты проклятые! — гаркнул он, дергая повод. — Чтоб тебя, дуся, блохи сожрали! Но, милая! Впере-е-ед!!!
Нижний город. Холодный тракт
Вцепившись обеими руками в уши подземного скакуна, Адам мерно трясся по дороге на Ознобы.
Самым трудным для него оказалось вовсе не раздобыть хакни, а заставить его тронуться
Сгорбившись под плащом в три погибели, чтобы сойти издалека за гнома, ковыляка чувствовал, как мешочек с украденными приспособлениями колотится о его бок, и это ощущение было неожиданно провокационным — безмолвные фляги и свертки словно посылали в мозг Адама настойчивые сигналы, требуя немедленно вскрыть их и посмотреть, на что они способны.
Прежде, в доме хозяина, Адаму не единожды доводилось держать в руках склянки с зельями, коробочки с порошками и прочие магические снадобья. Киорус без опаски доверял слуге переливать из пробирки в пробирку самые драгоценные растворы и переносить их для наилучшей сохранности в ледник по ветхой лестнице, так как знал: ковыляка скорее сломает собственные ноги, чем разобьет хрупкий сосуд или прольет каплю жидкости. Но вот самостоятельно колдовать или даже просто использовать что-либо из магических штучек Адаму еще никогда не приходилось.
Покрепче ухватившись правой рукой за ухо хакни, ковыляка то и дело засовывал левую под плащ и ощупывал мешочек, который он перевязал тем, что осталось от повязки-проводника — хозяин дал ему эту вещь, и хозяин обязан получить ее обратно, пусть и в слегка потрепанном виде. Веревочный огрызок по-прежнему хранил температурный нейтралитет — магические силы покинули его окончательно — а пальцы так и тянулись к узелкам, дрожа от предвкушения будущего могущества, и Адам усилием воли отдергивал их, сжимая до костяного хруста.
В этой борьбе с самим собой прошла значительная часть дороги. Ковыляка сам не заметил, как миновал узкую речушку, похожую на пунктирную линию, — она то скрывалась в толще пород, то вновь выныривала на поверхность — и только по прозрачным сосулькам, все чаще свисающим со свода тоннеля, да еще тонкой корочке льда на стенах догадался, что пункт конечного назначения уже близок.
Эхо чужого разговора долетело до чуткого слуха Адама, когда он этого совершенно не ждал.
Четыре приземистых силуэта деловито скакали по дороге вслед за ним, и широкие полосы крест-накрест желтели в далекой полутьме, отражая скудный свет фонарей. Содержание их громкой беседы осталось для ковыляки загадкой, но многократно повторенное имя Элиция, не слишком пристойные комментарии и дружный гогот свидетельствовали в пользу того, что речь идет о даме, причем хорошо знакомой всем четверым. Тема секса была совершенно чужда Адаму, а после того, как хозяин однажды насильно попытался спарить его с Эвой, и вовсе вызывала темное раздражение.
Ковыляка отдавал
Совершенно неожиданно для себя Адам понял, что еще одного процесса «находки покойника» он просто не переживет. Ни за что на свете. Что угодно, лишь бы не это.
Мешочек с украденными снадобьями с нетерпеливым торжеством толкнулся в бок, но громче соблазнительных обещаний в голове гудели слова хозяина, намертво вколоченные в память: «Никакой открытой агрессии, Адам! Никакой агрессии — это Нижний город, чужая территория, и я запрещаю тебе нарушать ее законы!»
Зажав горловину мешочка под мышкой, Адам отпустил уши хакни и потянул его за короткую гриву. Спрыгнул на дорогу, пнул скакуна, чтобы отогнать подальше, отполз к каменной опоре, где гуще всего лежала спасительная тень, и затаился, пряча под собой скудное, но дорогое имущество.
«Здесь никого нет! Даже не смотрите в эту сторону! Следить за порядком на дороге вообще не ваше дело — ведь гноменты патрулируют населенные пункты Верхних городов! Здесь никого нет — проезжайте мимо! Мимо!..»
— Ну-ка, стойте! Хакни без седока, спешиваемся!
Пятно света замелькало по дороге, неумолимо приближаясь к тому месту, где скорчилось неподвижное обгорелое тело.
В этом момент Адаму открылась истина, которую не было дано постичь многим живым и вполне неглупым людям — он понял, почему гномы легко строят свои многоярусные подземные города, производят лучшее в мире оружие, а короткие грубые пальчики их ювелиров творят хрупкие шедевры. Создатель наделил проклятых коротышек поистине нечеловеческой дотошностью в мелочах. Если обычный человек редко обратит внимание на кучу тряпья, валяющуюся на обочине, то гном обязательно наклонится и внимательно рассмотрит находку: что за непорядок? Как поступить? Кому доложить?
Свет лизнул скулу Адама и задержался на широко открытых глазах с застывшими точками зрачков. Маленькая нога в форменном ботинке откинула плащ-палатку.
— Труп человека, — констатировал гномент. — Следы побоев, пожара, мертв не менее нескольких часов. Докладываем охране Лакатки.
«Оно вам надо? Просто пните меня в сторону и езжайте спокойно по своим делам. Кстати, у меня в кармане остаток денег, что дал хозяин, — возьмите их себе за беспокойство, ладно?»
— Холодный как лед, — пропыхтел голос над ухом Адама, и маленькая ладошка задела его макушку. — Интересно, что с ним будут делать дежурные? Отправят в Верхний город?
«Интересно?! Тебе действительно это интересно?! Извращенец».
— Лакатке не нужны уголовные разбирательства с императором Орасса и Каперии, — уверенно ответил гномент. — Его просто похоронят по человеческому обряду. Тут штольня неподалеку — скорее всего, в ней и закопают.
«Похоронят? В штольне? Завалят камнями, чтобы я не смог выкопаться? Только не это!»
— Ну как, старшой, оставляем его тут и докладываем на ближайшем посту?
От ответа на этот вопрос зависела дальнейшая судьба Адама.