Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе
Шрифт:
— Именно так ведёт себя достопочтенный депутат г-н Де Клерк.
Я заявил, что весь мир знал о зверствах апартеида. Как мог не знать об этом Де Клерк?
— У них везде были шпионы. Они подслушивали телефоны. Они вскрывали письма. Они знали, кто с кем спит, и что вы ели на завтрак.
— Де Клерк, — сказал я, — утверждал, что те, кого поймали за совершённые преступления, являются немногочисленными «гнилыми яблоками».
Я заявил, что у них были целые сады с гнилыми яблоками и напомнил о публичном заявлении Де Клерка о том, что он знал всё об операции «Вула», и о двух вопросах, которые я задал и за которые он грозился привлечь меня к суду.
— Достопочтенные депутаты, — заявил я. — Он до сих пор не подал на меня в суд. И я заявляю ему по освящённой временем традиции: давай, заткни
Моё выступление заканчивалось призывом к Де Клерку совершить почётный поступок и подать в отставку с учётом того, что его жизнь на пенсии будет спокойной и защищённой (тут я указал на сторону зала заседаний, где сидели депутаты АНК) теми самыми людьми, которых Вы так долго угнетали. Раздался гул одобрения со стороны депутатов АНК.
Тони Леон, рафинированный лидер небольшой Демократической партии послал мне записку с поздравлением: «Это поистине выдающийся образец парламентаризма. Вы раздавили своего оппонента. Сработано здорово».
Министр юстиции Далла Омар позже заявил в Парламенте, что он распустит Комиссию истины и начнет процесс по типу Нюрнбергского, если Национальная партия будет упорствовать в её попытках подорвать работу Комиссии. Одна из ведущих африканерских газет, «Ди бюргер», откликнулась предупреждающим заголовком: «Нюрнберг и для Касрилса», поскольку я отказался подать прошение об амнистии в связи с расстрелом в Бишо.
К концу 1997 года всё ещё не обозначалось намерений выдвинуть обвинения против меня по поводу моей роли в Бишо. Что касается устных нападок на Ф. У. Де Клерка, то комиссия по правам человека опубликовала свое заключение, отвергавшее жалобу Национальной партии на Махараджа, Мокабу и меня.
Де Клерк ушёл из политики, объявив в конце августа 1998 года о своей отставке и назвав себя частью «багажа прошлого». Мандела заявил, что хотя Де Клерк и наделал ошибок, история будет его помнить за его роль в создании возможностей для перемен.
В истории это уникальный случай, когда властитель авторитарного государства добровольно передаёт власть оппозиции и была попытка прославить роль Де Клерка. Никто не представлял, что апартеид закончится так, как это случилось, но со стороны Де Клерка и его последователей это не было добровольной сменой намерений. Рукой его двигала освободительная борьба во всевозможных её проявлениях. Он склонился перед неизбежным, чтобы предотвратить революцию, которой он так боялся. Поступив так, он выказал то понимание неизбежного, что ускользнуло от его предшественника П. У. Боты.
Встретившись в первый раз в парламенте, я похвалил Де Клерка за храбрость, на что он ответил, что всё это произошло по гораздо большему числу причин. Однако его карьера закончилась, ибо он не отважился принять на себя полную ответственность за всё, что натворила его «пехота».
Одним из таких подчинённых был по разному оценивавшийся врач Ваутер Бассон, служивший в армии в чине бригадного генерала. Его называли идеологом программы разработки химического и бактериологического оружия (ХБО). В 1993 году он был досрочно уволен в отставку, когда специальный доклад генерала Пьера Стейна подтолкнул нервного Де Клерка к внеочередному увольнению 22 офицеров. Кроме Бассона, большинство из них служили в военной разведке, включая и нескольких оперативников бывшего БГС, которые были зачислены в армию после того, как эта команда была распущена тремя годами раньше.
Существовало сильное подозрение, что в военной программе ХБО (о которой в армии утверждалось, что она имеет чисто оборонный характер) есть секретный раздел по производству сложных необнаружимых ядов и по разработке необычных методов их применения в стиле убийств командой БГС. Простейший способ состоял в подмешивании яда в пиво или виски, как, по-видимому, были отправлены командир МК Тами Зулу и другие. Существовал план тайно подложить таблетки с ядом в сердечные лекарства, которые регулярно принимал Далла Омар. По другому плану его хотели застрелить. Но назначенный убийца по имени Пигис Гордон не решился на это, т. к. Омара усиленно охраняла группа сотрудников полиции безопасности, не втянутых в заговор. Фрэнк Чикане и Конни Браам из голландского Антиапартеидного движения тяжело
Были и другие странные смерти, которые могли быть убийствами. Так, Мандла Мгиби, крепкий и энергичный оперативный работник в Свазиленде загадочно умер в 1980 году от сердечного приступа после того, как выпил виски. Мандла был оперативником МК, застрелившим Стефана Мчали, давшего показания против Билли Нэйра и других на питермарицбурском процессе 1964 года. Мандла пытался охотиться на Бруно Мтоле, но без успеха.
Ни в докладе Стейна, ни в других материалах не было прямых свидетельств, связывающих Бассона с этими обвинениями. Неизбежный недостаток доклада Стейна, определяемый отсутствием сотрудничества со стороны армейских служб, заключался в том, что он во многом опирался на обвинения, не имевшие документального подтверждения. Я считаю, что Де Клерк испугался, получив доклад Стейна, потому что он подтверждал аналогичный доклад, полученный из старой Национальной разведывательной службы (НРС), возглавлявшейся Нейлом Барнардом. НРС (и Барнард в частности) в 1980-е годы сыграла активную роль в поддержке переговоров и не одобряла вмешательства генералов в политику. Поэтому, по-видимому, НРС нашла способ ещё раз положить свои сведения на стол Де Клерку. Офицеры военной разведки, основного конкурента НРС, оказались главными жертвами чистки, проведённой Де Клерком. Армейские не любили Де Клерка, поскольку он хотел распоряжаться в их хозяйстве. Д-р Бассон помогал властям в лжерасследованиях, связанных с программой ХБО, и в тайном финансировании её через систему подставных компаний. Правительство Южной Африки подписало международные соглашения против распространения оружия массового поражения. Нам не хотелось, чтобы Бассон, непоседливый и плохо предсказуемый тип, да ещё безработный и имеющий затруднения с деньгами, уехал из страны или захотел продавать свои знания подозрительным клиентам. Поэтому мы пошли, как считали, по самому безопасному пути, т. е. взяли его на работу консультантом в военный госпиталь. Там он, по крайней мере, будет под каким-то контролем. Де Клерк, который в то время был ещё заместителем президента правительства национального единства, участвовал в этом решении.
Случился небольшой шум, когда полиция арестовала Бассона по обвинению в производстве наркотиков. Журналист, узнавший, что Бассона вернули на госслужбу, — а на суде Бассон утверждал, что его вернул президент — обратился ко мне за интервью и с удивлением узнал, что это было почти так. Газета вышла с кричащим заголовком «АНК нанял Бассона» и подзаголовком «поразительные признания Ронни Касрилса о докторе-отравителе» («Санди Таймс», 23.2.97). Но в моём признании не было ничего поразительного. Мы никогда не делали секрета из повторного приёма Бассона на службу и хотя журналист объявил это нарушением правил госслужбы, т. к. ранее тот был уволен досрочно, но мы смогли показать, что все необходимые разрешения были получены.
Подозрения о том, до каких низостей апартеидные власти готовы были дойти, чтобы отсрочить своё поражение, оставались неразвеянными. Их исследовала Комиссия по истине, в том числе и обвинения в том, что в соседних странах рассеивались возбудители холеры и сибирской язвы.
Послесловием к расследованиям дела Бассона было известие, что меня и Палло Джордана пытались убить в Лондоне с помощью зонта с отравленным наконечником. Агент должен был незаметно уколоть нас на улице или в общественном транспорте, но когда нас не удалось выследить, зонт был брошен в Темзу.